Владимир Сметанин - Улитинские сокровища

В районной славногорской газете новость стала известна, конечно, сразу же, и на планерке речь немедленно зашла о ней.

– Такая жаренуха! – воскликнул молодой и горячий замредактора, – может, нам дать? Народ-то ждет развернутого сообщения. Это ж не на Аляске где-то, это у нас!

– Можно и дать, конечно, – согласился редактор. – Но только этот наш номер будет предпоследним. А потом мы попрощаемся с читателями и поблагодарим их за все, за все. И объясним, что ввиду непреодолимых финансовых обстоятельств газета закрывается. У тебя есть еще какая-то профессия? У меня – нету. – И редактор печально покачал головой.

Так обстояли дела с освещением неудавшегося вылета обладминистрации на природу в центральных и местных средствах массовой информации. Хорошо, что в том году рубль уверенно пошел вверх и область неплохо выглядела по производству строительных материалов, а своевременные дожди дали высокий урожай – губернатор отделался ничем. Тем более, что никто из десанта не получил ни царапины. Так счастливо закончилась эта несчастливая, казалось бы, история. Было о чем вспомнить потом у охотничьего костра! А бесталанный межрайонный охотовед малое время погодя был уволен. Никита Иванович Бехтерев никаких особых постов не занимал, вследствие чего его уволить было крайне трудно, но зачем ему лишние печали? И хотя кроме случая с рюкзаком при нем никаких серьезных накладок не случалось, после наезда стрелков он чувствовал себя как после непродолжительного, но жесткого гриппа. Таково было житье главы семейства Бехтеревых. И хотя Никите с Натальей помогали с пенсии еще ее родители, Никита чувствовал, что потребности семьи удовлетворяются, увы, не полностью. В этот момент и обратился к нему адвокат Кочубеев.

– Нам бы поговорить с глазу на глаз, Никита Иванович.

– За чем дело стало – Никита пригласил нежданного гостя в летнюю кухню. Из портфеля, в котором обычно томились казуистические юридические бумаги, на этот раз была извлечена бутылка коньяка, батон хлеба и упаковка нарезки окорока.

– Я знаю о вас, как о знатоке здешних мест и классном охотнике – но против этого не возражаете? – он кивнул на бутылку. – Разговор конфиденциальный и очень серьезный.

– Все, все путем – косноязычно сказал Никита и достал из стенного шкафчика пару рюмок.

– Дело еще раз повторю, очень серьезное – и Кочубеев наполнил их, протянув одну хозяину. Беседа продолжалась довольно долго.

– Так, значит, всего-то делов – отыскать этот улей через… – Никита прикинул в уме – через девяносто с лишком лет после того, как хозяин его покинул.

– Да, вот это и надо узнать гость налил по заключительной и выжидающе посмотрел на Никиту.

– Осталось ли там что-нибудь от зимовья, и от того, что было припрятано? Уж слишком много времени прошло. Кладу-то, если он есть, ничего, может, и не сделалось, а избушка давно, наверное, сгнила.

– Но вот же дома стоят по сто лет и более. Тоже деревянные. И ничего. У нас тут еще холод, почти вечная мерзлота, восемь месяцев в году – зима. Когда гнить-то? А ведь Улитин строил, уж не изволь сомневаться, на века.

Никита пожал плечами:

– Да ведь откуда нам знать?

– Чутье мне говорит, что так – отвечал убежденно визитер. Хотя внутренний голос ничего ему и не говори л. – Ну так как?

– Дело неверное – отвечал тот. – Но я согласен. Однако же каков мой гонорар?

– Десять процентов от всего найденного.

– Н-да, десять. Это может быть и очень много и шибко мало – смотря по тому, что там наберется.

– Ну, если наберется, то и тебе наберется, а не наберется, так для всех облом.

– Это прекрасное далеко. А что я буду иметь до окончания дела? Времени и здоровья придется не жалеть – если склад все еще там, надо срочно копытить. Неровен час…

– О том и речь. Но, надо надеяться, дело не затянется и заказчику не придется содержать тебя до самой пенсии. Сколько тебе нужно в месяц?

– Абзар хуже д… Честно – я имею в месяц тыш 20. Не больше, но и не меньше я бы хотел иметь денежное удовольствие и во время этой работы. Само собой, растягивать исследования не стану. Бегать я еще – тьфу-тьфу – могу. Буду перестраиваться и ускоряться. Но моя зарплата, сам понимаешь, это еще не все – надо будет прикупить какое-то снаряжение, металлоискатель например – без него в этом деле ничего не выйдет. И неизвестно, что может потребоваться еще по ходу. Но самолет я требовать не стану.

– Да, само собой. Задержки с деньгами не будет. Ну и опять же само собой – обо всем никому ни слова, даже и особенно – жене. Ты охотник, рыбак, никто не удивится, что ты нарезаешь круги по лесу. При случае неси на виду утку там, рыбешку. Можем тебе прикупить горбушу в магазине – издали в полиэтиленке сойдет за ленка – пошутил в первый раз за время всего разговора гость.

– Подстрахуюсь, не извольте сумлеваться – заверил хозяин и, открыв вновь дверцу шкафа, достал бутылку водки.

– О, что ты, что ты! – запротестовал было Кочубеев. – У меня еще дела.

– Чтобы не были как сажа бела. А ответную я должен поставить, ты же знаешь порядок. А также за близкое знакомство, да и за успех нынешнего предприятия. Так что видишь – деваться нам просто некуда, придется заняться излиянием и осушением.

– Надо будет завтра повидаться с нашим заказчиком – да ты его знаешь, – немного заплетающимся языком предупредил Кочубеев.

– Со всем нашим удовольствием – отозвался Никита и на этом они расстались, весьма довольные друг другом.

***

Петр Ильич Улитин с нетерпением ждал результатов переговоров племянника с таежником Никитой Бехтеревым. Сомнения одолевали его: не пустышкой ли окажется на деле этот Никита, умеет ли держать язык за зубами, не слишком ли высокую заломит цену и, наконец, не вздумает ли в конце концов кинуть его, Улитина? Вопросы, вопросы. Плохо, что он не особенно знал Бехтерева: ну да, приходилось встречаться раза два мимоходом – никакого интереса в то время у них друг к другу не имелось, а потому и никакого общения не было – едва ли даже перекинулись парой слов, скорее всего, о стократно изруганной погоде. Между тем забот у него сейчас было по горло: надо было постоянно контролировать ход дел на пилораме, в магазине, хоть изредка наведываться на отару, тем более сейчас шел окот и объягнилось уже больше половины овцематок. Конечно, на всех этих ответственных участках работали уже проверенные люди, но особенно доверять кому бы то ни было Петр Ильич не имел привычки. К тому же ушел на больничный председатель думы и прибавилось служебных забот, И кроме прочего, нет, конечно, на первом месте была Нинель Николаевна, фельдшер и заведующая Березовским фельдшерско-акушерским пунктом, приятная во всех отношениях дама возрастом на четыре года моложе Петра Ильича. Вроде бы у нее была бурная молодость, но теперь она вела регулярную, как сказали бы прадеды, и добропорядочную жизнь. С мужем развелась много лет назад а дочка с мужем и внучкой Нинели Николаевны жили в областном центре. С Петром Ильичом встречаться приходилось нечасто и, разумеется, скрывать эти теплые отношения – во-первых, от жены Улитина, а во-вторых, и от широкой общественности – все-таки он не артист и не футболист, чтобы безоглядно волочиться за каждой приглянувшейся женщиной. Обе задачи были невероятно сложны и риск провала присутствовал постоянно.