Виктор Житинкин - Приключения. Фантастика

Я с улыбкой подошел к ней, чмокнул ее в носик и сказал:

– Так! Для чистоты эксперимента.

Со следующего дня, идя на обед и возвращаясь на работу, я специально шел медленно около их окон, чтобы взглянуть на того человека, который создает мое послеобеденное настроение. К сожалению, я ни разу не смог его увидеть.

Во время обедов я продолжал слушать музыку и стал замечать, что день за днем в послеобеденное время я становлюсь каким-то злым, придирчивым и вредным в обращении со своими коллегами. Мне стали делать замечания мои же подчиненные:

– Вы до обеда были таким внимательным и добрым, все делали с улыбкой, но, побыв какой-то час дома, вы преобразились. Что с вами происходит? Неприятности, какие у вас дома, или что?

Чтобы не подвергаться расспросам и не объясняться с людьми, в эти дни моих экспериментов, я стал закрываться в своем кабинете, ссылаясь на срочную работу с документами.

Очередной раз, придя домой на обед и, прослушав новую подборку музыки, я до того стал расстроен, что слезы беспричинно выкатывались из моих глаз.

«Что происходит со мной? Уж не схожу ли я с ума, внушив себе глупую идею о магической силе какой-то музыки?» – взволнованно думал я.

И, вот, на следующий день мне все-таки пришлось увидеть того человека, вернее, человечка, который мог подбирать музыку, соответствующую своему настроению. Его несли на руках к машине скорой помощи. Я поспешил и увидел большую голову мальчика и его маленькое и худое тельце. Когда я проходил мимо него, на меня глянули испуганные большие небесного цвета глаза светловолосого ребенка лет семи. Его увозили, а мне было жаль его. Не вынеся его взгляда, я отвернулся и недоброе предчувствие, что видел его в первый и последний раз, сильно расстроило меня.

Все последующие дни, приходя домой на обед, я ждал, что вот-вот за стеной зазвучит музыка и поднимет мне настроение, но ее не было. Я волновался и все ждал, когда же будет она звучать эта волшебная музыка? Вот вылечат мальчика, и она заиграет, успокаивал я себя. Однажды, придя домой, я еще с порога услышал музыку. Не раздеваясь, я кинулся к креслу, сел и стал слушать, забыв про обед. Но что это? То была не его музыка. Эта подборка была какой-то неправильной, безалаберной. Она мне ничего не давала. Что же случилось с малышом? Неужели так сильно отразилось на нем лечение?

Тут в соседское окно кто-то постучал, музыка смолкла, я подошел к окну и стал наблюдать. Возле окна стоял долговязый мужчина. Похоже, что он кого-то ожидал. Из двери подъезда вышла белокурая женщина и встала около него. Она стояла лицом ко мне, и я обратил внимание, что они очень схожи, тот малыш и она, те же волосы и те же большие голубые глаза. Она плакала, что-то говорила долговязому мужчине и снова плакала, а тот стоял, опустив голову. Потом, они ушли куда-то вместе.

Я подумал было, что мое предчувствие сбылось, но, тут же, отверг свое предположение. Я не хотел, чтобы навсегда исчез этот маленький одаренный, но очень больной человечек.

Весь вечер я думал обо всем, произошедшем со мной в последнее время. Ближе к ночи, мне в голову пришла мысль еще раз попробовать составить подборку музыки, отражающей мое настроение. Для начала, я подобрал необходимые мне диски. Моя супруга, увидев мои приготовления, взбунтовалась, запретив мне шуметь в ночное время. Я с трудом уговорил ее, пообещав прослушать музыку негромко.

Когда зазвучала подобранная мной музыка, мне очень реально представились испуганные голубые глаза на бледном личике малыша, стало очень грустно и тоскливо. Я немного прибавил громкость звучания, и некоторое время слушал, машинально меняя диски.

Раздался звонок во входную дверь. Я насторожился, услышав, что жена с кем-то разговаривает. Через минуту дверь в комнату, где я находился, открылась. Вместе с женой вошла женщина. Это ее я видел сегодня рядом с долговязым мужиком. Ее глаза были мокры от слез. Она поздоровалась и с дрожью в голосе проговорила:

– Прошу вас, не рвите мне душу. Слушая вашу музыку, я не нахожу себе места. Закрою глаза, его музыка звучит. Открою – нет моего сына, и не будет никогда.

Она снова заплакала и, не попрощавшись, ушла. Я отключил музыку, убрал записи, и долгое время к ним не прикасался.

Спустя время, я пытался еще раз добиться эффекта влияния музыки на настроение человека в домашних условиях. Эффект получился обратный. Меня попросили не шуметь и не портить людям настроение, испортив тем самым настроение мое. Просто так, без музыки.

Мрачно выглядела усадьба с большим бревенчатым домом с четырьмя окнами на улицу, с палисадником, огородом, окруженным частоколом и строениями, находящимися в конце двора: сараем для скота и русской баней. Месяцами не отворялись ворота под навесом, ни один человек не появлялся в окнах дома, лишь одни скворцы черной молнией носились откуда-то издалека к стареньким скворечникам, прибитым к стволам двух лип вековух, да ровеснице им, старой березе, растущих за дальней оградой огорода. Однако усадьба оживала, когда в ней появлялись люди, а люди здесь появлялись весной, летом и осенью. Люди, это – моя мать и я, ученик старших классов в средней школе. Мы приезжали сюда трижды в год: весной, летом и осенью, не волнуясь за сохранность усадьбы, поскольку, она находилась под присмотром двоюродных братьев моей матери, которые жили в соседних домах. Чтобы земля не пропадала даром, мы использовали ее: весной копали землю, сажали картошку, подсолнухи и так, кое-что из зелени. Летом приезжали полоть и окучивать, варить варенье из малины, которая разрослась по всему палисаду. Ну, а осенью были здесь для того, чтобы собрать урожай картошки. Во время очередного заезда в заброшенную усадьбу, я залез в небольшое пространство меж бревенчатым сараем для скота и такой же старенькой русской баней. Бревна строений от времени потемнели, растрескались, но тепло держали хорошо и, как говорят, готовы были еще век прослужить. Между ними, огороженное с обеих сторон, было место для свалки всякого домашнего хлама, и я полез туда только лишь оттого, что мне очень уж хотелось привести в порядок весь двор старого дома в селе Медведево. Именно здесь, в этом доме родилась моя мать шестьдесят лет тому назад. В этой баньке мылся когда-то мой дед, которого я никогда не видал, он рано умер, а в сарае хозяйничала моя бабушка – поила и кормила скот, доила Буренку. Но это когда еще было?

Теперь этот дом стоял заброшенным, один одинешенек. Не бегали по двору дети, не хрюкали свиньи в сарае, не мычала корова. Сестру матери, которая жила последние годы одна в этом доме, дочь ее, Вероника сдала в Дом престарелых людей, а сама, снова исчезла на севере европейской части нашей матушки России, завербовавшись. Тетка Нюра, так привыкли мы называть родную сестру матери, стала немощна, да еще этот недуг – эпилепсия, который мучил ее ежедневно по нескольку раз и сыграл решающую роль в поступке Вероники. А у моей матери, нас было шестеро. Мать не рискнула забрать сестру из Дома престарелых людей, боясь, что не справится со всем хозяйством, у нее и самой-то сердце постоянно пошаливало.