Виктор Житинкин - Приключения. Фантастика

Туман перед глазами понемногу стал пропадать, изображения людей прояснялись, совершенно четко он увидел хорошенькую темноволосую женщину, казавшуюся ему знакомой. Он думал о ней и решил про себя, что она все-таки ему приходится своей, но только кем? Он не сводил с нее глаз даже тогда, когда его приподняли и поволокли куда-то на выход, а, затем, на улицу, втащили в машину и повезли куда-то. Она была рядом c ним всю поездку и осталась даже там, куда они прибыли.

Прибыв в больницу и успокоившись немного, он вновь впал в беспамятство, плохо чувствовал боль, когда ему ставили капельницы, ковыряясь в вене острой иглой, плохо реагировал на окрик. На следующий день во время обхода, лечащий врач, прежде чем начать говорить, несколько раз пошлепала его по щекам и, когда он открыл глаза, доктор склонилась над ним и громко сказала:

– Виктор Михайлович! Вы слышите меня?

Он лежал, не понимая, что он него требуют, но он слышал, что кто-то говорит и, вроде бы, спрашивает о чем-то. Пока он так думал, окрик повторился:

– Вы слышите меня, Виктор Михайлович?

Да, это вроде бы кого-то зовут. Не его ли, случайно? Да, да, это же зовет кто-то его. Как хочется ответить, но как это сделать? Никак не собраться.

– Если слышите меня, хлопните глазами!

Это легко сделать. Хлопнуть глазами это просто. Он закрыл глаза, и сразу же, хоровод мерцающих звездочек завертелся, закружился в глазах, вызывая тошноту.

– Откройте глаза! Слышите?

Он снова открыл глаза и, увидев человека в белом халате, хрипло сказал:

– Да.

В дреме, в бессознательном состоянии быстро пролетало время, меняясь на глазах: то темное время суток, то, вдруг, светлое. Просыпаясь, он стал задумываться о своем состоянии, стал вспоминать все с самого начала: кто он такой, почему он здесь, кем приходится ему та хорошенькая женщина, которая ухаживает за ним и спит на соседней кровати. С каждым днем, с каждым часом, он все больше вспоминал о себе, о своих детях, о жене, которая взяла на себя эту благородную, но неблагодарную работу – ухаживать за умирающим человеком. Вот и теперь, она подходит к нему, склоняется над ним и спрашивает:

– Пить хочешь?

Можно еще стерпеть, не пить. Главное, дать ей возможность отдохнуть, пусть полежит, лучше. Ночь опять будет беспокойная.

Он отрицательно качает головой и говорит:

– Спасибо тебе за все.

– Вот уже неделю мы с тобой здесь. Сколько еще пролежим? Кто нас кормить-то будет? Дочкам на шею сядем? Так у них свои семьи, своих забот полно. Нельзя нам с тобой болеть, выздоравливай быстрее. Встанешь на ноги, я стану работать.

Она уходила на свою кровать и ложилась, а ее разговор застревал в его мозгах. Весь долгий вечер он лежал с открытыми глазами и думал над ее словами. Боязни умереть не было. Если не последует выздоровление, лучше исчезнуть совсем, думал он. Только как это сделать? Он лежал и думал о том, как сложится судьба у их детей в его отсутствие, как будет доживать свой век его жена, и с кем? Хотелось, чтобы все у них получилось в жизни. Должно получиться все хорошо. Ведь они умные. Получится, обязательно все получится в их жизни. Полный оптимизма, он засыпал. А этой ночью ему приснился странный сон, который оказался еще и вещим.

Он увидел себя в какой-то пещере, может и не в пещере, но дневного света не было видно, но и темноты не было. Перед ним стояла большая, даже, огромная женщина, монстр. Лица ее он не разглядел. Громовым голосом она говорила ему:

– Витенька! Сынок! Как хорошо, что ты приехал повидаться со мной! Спасибо тебе за это. Но, вот тебе деньги на обратный проезд. Смотри, чтобы завтра твоего духу здесь не было. Уезжай! Немедленно уезжай!

– Мама! – отвечал он. – О каких деньгах ты ведешь разговор? Билет я куплю сам. Что, я до старости лет буду брать у тебя деньги?

– Я сказала тебе: вот деньги и чтоб духу твоего здесь не было. Понял?

Вобщем, прогнала мать сына, и в тот же миг он проснулся, значит, вернулся, хоть и не помнит, взял ли деньги у матери. Открыл глаза. Светало. Он стал вспоминать этот довольно страшный сон. Свою мать во сне он видел живой, не смотря на то, что умерла она уже больше двадцати лет тому назад. И размеры ее были слишком велики для той доброй и маленькой старушки, какой он видел ее в последний раз. А какой голос! Словно гром грохотал!

Рассуждая так, он не заметил, как вытащил из-под одеяла свою правую руку и почесал ею зачесавшийся кончик уха с правой стороны головы. Сделав так, он удивился своему преображению: что это? Мертвая рука ожила? Тогда, кто мог это сделать – оживить всю правую его сторону. Нога тоже стала подавать признаки жизни: легко сгибалась и разгибалась в колене. У него невольно вырвалось:

– Валенька! Валя!

Послышались шаги, она склонилась над ним:

– Пить? Ведь, я же предлагала тебе попить. Отказался. Ой, что я говорю, ведь утро уже. Все-то я проспала!

– Нет, Валенька, погляди, – он вытащил правую руку из-под одеяла и погладил ею волосы жены.

Валя с большим интересом разглядывала его руку, как будто искала какой-то подвох.

– Если я ущипну твою руку, ты почувствуешь? У тебя вроде бы даже и голос другой стал и еще, ты перестал прищепетывать языком! Господи! Слава тебе, господи! Давай, подымайся, садись.

Он, с трудом, но поднялся, опершись руками о кровать, опустил с кровати левую ногу, второй ноге он помог рукой и сел, свесив обе ноги с кровати.

– Валенька! – воскликнул он. – Ты это видела?

– Витька! Что случилось? Почему вдруг, так?

– Валенька! Мне сон приснился…

– Да, брось ты со снами! Я тебя серьезно спрашиваю. Что успело произойти?

– Ты же просила вчера, чтобы я быстрее вставал на ноги, вот и приснился мне сон…

– Дурочка-то не валяй с этими снами!

Ну, что мог ответить он ей? Пока, просто промолчал. Но как приятно было завтракать. Он ел сам, держа ложку правой рукой, с удовольствием глотал пшенную кашу и очень сожалел, видя, как быстро она кончается.

Перед приходом врача, они успели заправить по-человечески кровать, он лег в постель, она накрыла его одеялом, закрыв по самый подбородок. На необыкновенно чистую голову, вдруг, навалилась настоящая дрема, он заснул. По щекам легонько ударили, и громкий голос сказал:

– Виктор Михайлович! Проснитесь! Вы слышите меня?

Легко открыв глаза, он улыбнулся женщине в белом, склонившейся над ним и медленно вытащив из-под одеяла свою больную руку, протянул ее доктору, чтобы поздороваться. Слегка ошарашенная женщина сначала не могла понять, что бы все это значило. Затем она стала разглядывать и щупать сначала протянутую ей руку, потом нашла под одеялом и вытащила вторую руку. Она смотрела на них, переводя свой взгляд с одной руки на другую, словно сравнивая и, в то же время, ничего не понимая. Потом, осознав все, спросила: