Рамель Гафаров - Оглянись!

Именно по той причине, что Сохатый мечтает быть джентльменом, приступы ярости случаются крайне редко. Раньше, в годы своей бесшабашной молодости, может быть, он не стеснял себя в проявлении эмоций, но теперь, чтобы пахан-джентльмен вышел из себя, надо очень сильно постараться. Поэтому в последнее время он чаще всего свой гнев выплёскивает в саркастических репликах.

Пётр Андреевич тщательно подбирает одежду. Он никогда не позволит себе надеть дешёвую рубашку или ботинки дешевле тысячи баксов. По крайней мере, я ни разу не видел, чтобы Сохатый прилетал из Мурманска в затрапезном виде, – всё с иголочки, всё новое и дорогое. За долгие годы сытой жизни Сохатый оплешивел, и пивной живот свисает огромным мешком через брючный ремень, что постоянно мешает вылезти из машины или подняться без одышки из кресла, но дорогая одежда на нём сидит свободно, естественно. Это придаёт его движениям лёгкость завзятого плейбоя.

Вадим Борисович – прямая противоположность Сохатому. Он намного ниже ростом и настолько широк. В отличие от Петра Андреевича, которому полнота только добавляет внушительности, Вадима Борисовича большой вес превращает в круглого смешного недоростка с пухлыми ручками, коротенькими ножками. Он тоже любит дорогие костюмы, но они сидят на Вадиме Борисовиче бесформенным мешком, что придаёт его внешности сходство с клоуном Карандашом. Когда видишь стоящих рядом Сохатого и Вадима Борисовича, то невольно начинаешь улыбаться: один похож на постаревшего и погрузневшего богатыря в роде Тараса Бульбы, другой же смотрится мелким пузаном, каким-то Иваном Никифоровичем Довгочхуном.

Вадим Борисович принадлежит к широко распространённому типу московского сибарита.

Пухлое лицо, кровь с молоком как витрина наклонностей гурмана, любителя вкусно поесть и хорошо поспать. Ему доставляют удовольствие выезды на светские мероприятия, где во время фуршета небольшого росточка Вадим Борисович очаровывает молоденьких томных и жеманных артисточек, мечтающих о моментальной громкой славе, о звёздной роли в каком-нибудь супер-пупер дорогом блокбастере. Артистки, несмотря на маленький умишко, догадываются изображать живой интерес к пухленькому Вадиму Борисовичу, как только узнают в нём довольно известного банкира.

Они окружают его плотным кольцом и сверху вниз смотрят восторженными глазами, громко смеясь каждой шутке мелкого толстячка. Но Вадим Борисович то ли искренне верит, то ли предпочитает делать вид, что верит, будто красотки вьются вокруг него исключительно благодаря таланту рассказывать анекдоты, балагурить и хохмить. Поэтому, несмотря на убеждённость в правильности холостяцкой жизни, наш хозяин редко просыпается по утрам в одинокой постели.

Наш директор не склонен к выпивке, но любит застолья, на которых обязательно берёт на себя роль самостийного тамады, души компании. Весь вечер Вадим Борисович, едва заметный из-за стола, размахивая пухленькой ручкой, произносит прочувствованные тосты, заставляет людей, случайно оказавшихся за одним столом, дружно смеяться и хором подпевать его сочному бархатному баритону. К тому же он сполна обладает редким даром – быть своим на любом застолье и при этом не выпить ни одной рюмки.

Но сегодня Вадим Борисович спит в полном одиночестве и всё никак не может проснуться, завернувшись в душистые простыни в просторной спальне, зашторенной плотными итальянскими портьерами с огромными золотыми кистями.

Часы показывают уже два часа дня. Нам ничего не остаётся, как ждать. Курим. Тихо беседуем…

– Никогда не женюсь! – горячится Димка. – Вот вчера. Помните рыжую? Краси-и-ивая. Такую на улице встретишь, сразу влюбишься и даже не подумаешь, что она такая! Как после этого девчонкам верить?! Я ж теперь тыщу раз подумаю, прежде чем решусь познакомиться с какой-нибудь красавицей.

Димка недавно появился в нашей конторе: приехал в Москву на заработки из-под Рязани чуть менее полугода.

Мы с ним в чём-то похожи. И он, и я не особо высокие. Мы, что называется, люди среднего роста. Оба коренастые, физически развитые, как все деревенские мальчишки, с раннего детства приученные к физическому труду. Разница лишь в том, что я татарин с типичными национальными чертами: кареглазый, черноволосый, смугловатый. У Димки же выразительное русское лицо: он русоволос, глаза василькового цвета, да к тому же ещё Димка курносый и лопоухий. В довершение картины маслом по носу и щекам россыпью желтеют веснушки. Такого за три квартала не спутаешь с городским жителем, словно на его лбу природа поставила печать: «деревенщина». Когда смотрю на него, невольно закрадывается подозрение, что и во мне, наверное, можно запросто угадать деревенского паренька.

Хотя Димка – ровесник мне, но в нём ещё не выветрилась провинциальная наивность. Правда, парень всё быстро схватывает и может очень скоро стремительно подняться по службе. По крайней мере, Бутурлин уже заметил его исполнительность, сноровку и частенько берёт Димку с собой, оставляя вместо него Лёху с Пузырём охранять въезд в усадьбу Вадима Борисовича, отчего те тихо ворчат, но не решаются открыто возмущаться и покорно выполняют работу «вместо пацана». Димке в его карьере помогает и любознательность: он не стесняется вникать в дела и задавать вопросы, если чего-то не понимает. Задаёт вопросы без провинциальных комплексов даже самые глупые.

– А ты не думай, – пускает клубы ароматного дыма кубинской сигары Бутурлин. Я давно подозреваю, что Сан Саныч не просто телохранитель Вадима Борисовича. Всё-таки бывший офицер, – поезжай к себе в деревню и выбирай невесту среди школьниц.

– Тоже не гарантия, – хрипит Бизон, отирая с лица обильно льющийся пот, – там тоже, – машет пятернёй в воздухе, – свои кустики, полянки, сеновалы.

Что можно сказать про человека с таким прозвищем? Бизон – он и есть Бизон. Двухметровый здоровяк шестидесяти с лишком лет. Несмотря на свой возраст, Бизон обладает невероятной физической силой: ему запросто удаётся на потеху публике вязать в узел железные прутья. Даже Сохатый смотрит на него с опаской. Среди охранников ходят слухи, что в советское время Бизон был в Олимпийском резерве страны и подавал большие надежды. Вроде бы его даже готовили к титулу чемпиона мира по тяжёлой атлетике.

При взгляде на Бизона как-то невольно веришь в справедливость этих слухов. Особенно если стоять рядом с этой горой стальных мышц. Лично я чувствую себя карликом, когда приближаюсь к великану. Бугристая шея профессионального штангиста, придающая Бизону сходство с почти исчезнувшим гигантом американских прерий, громаднейшие кулаки, покатый лоб с нависающими над глазами мощными надбровными дугами, словно у неандертальца, массивная челюсть, вечно заросшая двухдневной седой щетиной, производят незабываемое впечатление на всех. Редко кто осмеливается связываться с Бизоном, а те, кто всё-таки решался, потом сильно жалели об этом.