Денис Петришин - Мертвая топь

– Да они же задолбали меня – сил никаких нет! – Она поднялась на ноги. – Зараза! Это уже третья курица за неделю! Не виновата, видите ли, рыжая сучка, что жрать хочет! А я виновата, что тоже жрать хочу?

Она отчаянно топнула ногой и швырнула лук на землю. Бурча себе под нос, смахнула с подпоясанной плотной рубахи пух, обтряхнула заправленные в онучи мужские штаны. Маленькая, худая и юркая, как мальчишка. За внешней угловатостью, враждебностью скрывалось что-то женственное. Ветер слегка растрепал ее короткие до линии ушей волосы. Это шло вразрез с принятым обычаем в общине. Но для нее это ничего не значило – просто было удобно.

Рогдар хмыкнул. Местные мужчины вряд ли могли оценить ее растрепанные волосы, неуклюже стриженные ножом. Она не знала, что такое нравиться мужчине.

– Вот же говно! – всплеснула руками. – Сдохни где-нибудь в кустах, рыжая тварь! Зараза, куренка жалко… Хороший такой был, куренок-то.

– Легче?

– Чего? Да хрен там! Мне что теперь прикажешь жрать? Ботвой давиться? Шишки еловые грызть? – В ее голосе мелькнули плаксивые нотки, которые она с усилием подавила.

– Угомонись.

– Угомонюсь я, когда сдеру с этой рыжей морды шкуру. Понял?

– Убьешь ее – придет другая. И дальше что?

– Значит, и она пойдет на шкуру.

– Всех не перебьешь. Вместо этого лучше приведи курятник в порядок. Будешь спать спокойно и сытно.

Прищурилась, метнула на него острый, обозленный взгляд серо-зеленых глаз.

– Слушай: а ты откуда такой умный вылез? Чего приперся? Упердывай давай отсюда пока в расход не пустила.

Рогдар вновь усмехнулся. Она угрожала наигранно, неумело.

– Полегче. Я на охоту иду. Пойдешь?

– Чего-о? С тобой что ли? Да вали ты к лешему, вояка недоделанный!

– Я похож на вояку?

– Я прекрасно знаю, кто ты и кому служишь. Иди отсюда.

– Почему ты злишься?

– Почему? Он еще и спрашивает… Зараза, да я сейчас объясню тебе, чего я злюсь! Мне, значит, жрать нечего, и тут припирается княжеский душегуб и говорит, мол, лису голод гонит, а не разум. Разум! Подумать только. Это палач мне про разум будет еще говорить! Знаешь – что? Меня воротит от всех вас. Сначала губите, а потом рассуждаете.

– Это кого мы губим?

– До кого руки ваши гнилые дотягиваются.

– Тебя обидел кто?

– Да пошел ты! И все вы!

Резко повернувшись, убежала в землянку, грохнув за собой дверью.

Старая тропа терялась в глубине леса. Удаляясь в лесную пучину, где дремучие чащи забылись непробудным сном, Рогдар вдруг остановился, задумчиво постоял и сел под дерево, прижался щекой к махровой шубе мха, покрывающей грубую кору. Редкие золотистые лучи проскальзывали сквозь пушистую хвою тонкими нитями. На ветвях хрустальной рябью мерцали капли дождя, и от напитанной влагой земли поднимался смолистый дух. Неподалеку сонно бродили кучерявые шапки сизого тумана.

Он закрыл глаза. Растворился в облекающем лоне спокойствия, вслушиваясь в мирный шелест хвойных иголок, нависших над ним изумрудной зеленью. Они навевали теплую дремоту.

Тихий хруст оборвал спокойствие. Открыл глаза и не шелохнулся, не дрогнул, не изменился в лице. Она подняла лук, натянула тетиву и направила наконечник стрелы ему в грудь. Молча смотрел на нее исподлобья.

– Ставай, – велела она.

Медленно встал и приподнял руки.

– Давай, – спокойно произнес он.

Стрела пробьет его прежде, чем он успеет сдвинуться с места.

Малка напряженно молчала. Он всмотрелся в ее глаза и криво ухмыльнулся. Он не раз встречал лик собственной смерти в отражении вражеских глаз и мог отличить блеф от намерения.

– Стреляй, – повторил он.

Малка вдруг нахмурилась: вопреки ожиданиям не увидела в нем даже толики страха. Он лишь спокойно смотрел на нее уставшими глазами.

– Чего тянешь?

– В глаза твои хочу посмотреть.

– Посмотрела?

– Замолчи.

– Либо стреляй, либо опусти лук.

– Я сказала – заткнись! – Руки ее мелко дрожали.

– Зачем целишься в меня?

– Не знаю. Ты мне объясни.

– Ты не тому мстишь.

– Кто тебе сказал, что я хочу тебе мстить? И вообще, ты…

– Повторяю: ты не тому мстишь. Моя смерть не избавит тебя от обид.

– Да что ты знаешь про мои обиды?

– Тебя глаза выдают.

– Чушь. Не заговаривай мне зубы!

– Какого лешего ты потащилась за мной?

– Не знаю.

– Добычу делим пополам. Вернемся – я починю твой курятник. Идет?

Медленно опустила лук, неотрывно глядя на Рогдара. За ее острым, колючим, обозленным взглядом пряталось что-то детское: обиды, беззащитность, одиночество.

– Что ты за зверь такой? – спросила она.

– Не знаю.

Рогдар шел быстро и всю дорогу молчал, вслушиваясь в древесное безмолвие. Низкорослая Малка, запыхавшись, почти бежала вслед за ним. Его спину покрывала волчья шкура, голова скрывалась под меховым капюшоном.

Остановился, осматривая лесную колыбель. Позволил Малке перевести дух, отдышаться. Она упиралась в колени, жадно хватала воздух ртом. Его дыхание было ровным и спокойным.

– Зараза… – Сплюнула вязкую слюну. – Вот олень…

– Что?

– Говорю, выносливый, как сохатый. – Выпрямилась и утерла пот со лба. – Здорово это, наверно. Да, вояка?

Ничего не ответил, не повернулся к ней.

– Слышишь – да? Говорю: здорово быть воином. Сильный, как медведь, и выносливый, как лось. Трудно, видать, таким изобилием не воспользоваться. Например, взять что-нибудь силой. Обидеть кого. И купаться в лучах славы. Не жизнь, а малина! Я всё правильно говорю, вояка?

– Едва ли. Войной любуются издалека глупцы. На поле брани нет ничего, кроме ненависти, боли и смерти. Ты когда-нибудь видела смерть, Малка? Настоящую людскую смерть? Видела глаза человека, которому выпустила кишки, кем бы он ни был?

– Нет.

– Я завидую тебе.

Немного помолчала, тоскливо поглядев в глубину чащи.

– Нечему завидовать…

– Ты счастливый человек, Малка. Ты не видишь по ночам глаза тех, кто пал от твоей руки.

– Зачем бояться мертвых?

– Затем, что не всё мертвое мертво.

Тишина подрагивала от звонкого щебета птиц, переливистого и чистого, как горный родник.

– Нам туда.

Ясеневый лук усиливали плотные накладки из сухожилий и кожи. Рогдар упер его в землю и согнул, чтобы накинуть на верхний паз скрученную изо льна тетиву. Растянул, проверяя, и направился глубже в лес.

Старый ручей, извиваясь мелким водотоком, проточил глубокое русло. Рогдар длинным прыжком перескочил через мелкий обрыв и протянул Малке руку. Она вдруг остановилась, будто наткнувшись на стену, и оторопела, недоуменно уставившись на протянутую ей руку. Глаза растерянно забегали, и с лица сошла озлобленная маска волчьего оскала.

Его взгляд настойчиво предлагал помощь.

Малка не приняла руки. Она ловко перескочила через глубокое русло и прошла мимо Рогдара, зацепив его плечом. Сжал пальцы и посмотрел ей вслед. Малка намеренно ускорила шаг, стремительно отрываясь от него и скрывая застывшее на лице смятение.