Лидия Михина - Экскурсия в шестидесятые…

Все было хорошо и подумалось, что пора и в самом деле начинать счет своим удачам. Не хотелось заглядывать в будущее. Предчувствие новых бед и побед уже зрело.

Лилю ждали, место было приготовлено благородной Ларисой, которая уже два года отучилась и жила в угловой большой комнате на втором этаже со своими однокурсницами. Она даже направление на заселение Лили взяла в деканате и поборолась с комендантом общежития за решение, чтобы именно эту первокурсницу поселили в комнате с девушками третьего курса. А девушек было не мало, обстановка чувствовалась доброжелательная; их согласие наверно тоже понадобилось. Всех вместе оказалось шесть человек. Это воспринималось нормально для того времени и для того возраста. Года через три учёбы можно было побороться за комнаты поменьше, на двух-трех человек, и заселение осуществлялось по принципу личной дружбы, землячества и уровня лет учебы.

Но Лариса Лилю «потеряла» в первые дни учебы и не знала где и что выяснять. Ведь Лиля накануне попала в больницу с отравлением желудка и сама была в отчаянии больше недели.

И вот наконец встреча, новые знакомства, расспросы и первые инструкции об особенностях жизни здесь, учёбе и преподавателях. Даны удачно своевременные советы.

Девушки были заметно разные. Самая приветливая, энергичная и жизнерадостная оптимистка – Лера. Это высокая, стройная, очень спортивная девушка, с любовью к спортивной гимнастике и альпинизму. Затруднительные случаи она решала просто: «Только вперёд!». Удивительно, но она приехала из того же края, что и Лариса с Лилей. Лера с Ларисой стали потом душой маленького коллектива. Другая – Люба. Она единственная из комнаты кто поступил учиться по направлению от предприятия, из города с юга Кубани и стипендия ей выплачивалась б о льшая. Люба в прямом смысле была другая: замкнутая, мнительная, малообщительная. Думается, что только в таком окружении, где Лиля ее увидела, эта девушка и могла себя найти, научиться общению, почувствовать уверенность в себе. Она любила читать, проявляла потрясающую упорность в периоды сессий.

Очень колоритной и яркой показалось Лиле следующая соседка по комнате. Имя ее Диана. Некоторое самомнение, вкус в одежде и манера общения с людьми, особенно в присутствии мужчин, размышления о жизни и способах ее устройства, – делали имя Диана соответствующим ей. Она приехала из городка ташкентской области. Любила и находила возможность красиво отдохнуть с заходом в ресторан с обязательным, модным в те годы, блюдом «цыплёнок-табака». Была умна и находчива.

И наконец очень скромная, добрая – Зулейха, неожиданно современная девушка для небольшого городка северо-запада Узбекистана. Вся ее привязанность была к своим землячкам в другой комнате, с кем она часто проводила время. К учёбе относилась добросовестно. Зулейха порой была задумчива и грустна, как-будто предчувствуя что-то в своей судьбе.

Все эти характеристики Лиля пронаблюдала по мере увеличения срока совместной жизни, в ситуации, когда говорят: «Ели из одного котелка». Осталось упомянуть о внешней привлекательности. Определённо красивой можно назвать Ларису, личные качества которой и тогда и далее по жизни, были так же хороши. Всё в меру и достойно, особенно верное чувство дружбы. Остальные, включая Лилю, были девушками, как принято говорить, симпатичными. Свежесть и задор молодых лиц был приятным. Национальные черты Дианы и Зулейхи вносили разнообразие в общий фон светлых глаз, причесок и были милы по своему.

Прибывшую Лилю засыпали вопросами: «Где она до них работала?», «Где жила?», «Что это за работа заряжальщица?», «Почему она три раза поступала именно в текстильный институт?» и что-то еще. Фразу, которую в итоге сказала Диана, Лиля запомнила на всю жизнь: «Свое взяла». Своей интонацией она дала оценку человеку: «Знает цель, упорная».

И это было правдой. Вся дальнейшая жизнь прошла в преодолении и самоутверждении, что вывело Лилю на заметный должностной рост, причём во времена, когда себя предлагать в начальники было делом нескромным и откровенный карьеризм осуждался. Работай хорошо и жди, когда тебя заметят – это было правилом. Но, конечно, каждый «солдат» мечтал стать «генералом».

А здесь, в комнате общежития стояли простенькие кровати, казенные постельные принадлежности. Одеяло условно называлось им – предельно тонкое и старое. Именно одеяло Лиля осмелилась попросить у родителей, хотя раньше ничем их не тревожила. И они прислали ей посылку с верблюжьим новым одеялом, купленным на вещевом рынке (толчке). В магазинах далеко не всё можно было купить.

В последствии Лилия прониклась уважением к ремеслу изготовления теплых одеял местными жителями, в основном сельскими.

Хлопок был доступен и женщины вручную очищали его от семян, сидя дома. Работа эта выглядела как любое другое рукоделье мастериц большой страны. Хлопок с куста из хлопковых коробочек удивительно блестящ и мягок, волокна длинные. Кстати, именно по показателю длины волокон оценивается качество хлопка. Текстильщики – это изучают на предмете «материаловедение». Лиля скоро это узнала.

Такого очищенного хлопка надо приготовить много, а затем его раскладывают с определённой толщиной слоя на заранее выбранном красивом полотне ткани, накрывают тем же и простегивают. Горки ярких одеял должны быть в каждом уважающем себя доме. Лиля видела это в тех домах, куда по случаю приглашалась в гости. Это были не ватные одеяла, как кажется непосвященному, а чисто хлопковые: легкие и тёплые. А вата – это отходы переработки хлопка.

Общежитие было большое, пятиэтажное, построенное буквой «П».

Жили в нём молодые люди разных возрастов и национальностей. Но не только. Оставались еще одинокие жильцы после событий в год землетрясения.

На первом этаже долго жила в одной комнате баба Шура – уборщица. Женщина пожилая, строптивая, но добрая ворчунья. К концу срока обучения Лили она наконец получила квартиру и уехала. Все годы жизни около студентов она методично собирала пищевые отходы для свиней сестры, которая жила наверное недалеко, так как приходила с мужем и с ручной тележкой за пропитанием для хрюшек.

Эта предприимчивость стала Лиле первым примером использования ситуации с выгодой для себя.

Но а те люди разных возрастов и национальностей жили вперемешку по комнатам и этажам. Строго соблюдался только один принцип – гендерный, как сейчас говорят. Причём настолько строго, что рядом расположенные комнаты, например, ребят таджиков и русских девушек в течение жаркого дня отделялись от общего корридора легкими занавесками. При духоте ночи порой всё так и оставляли для легкого сквозняка. Уровень нравственности и деликатность отношений в этой среде была высокой. И этого не отнять у шестидесятых годов двадцатого века, хотя, наверное, можно перечислить недостатки другого порядка. Порой улавливались нескромные взгляды вслед девушкам и цокание языком, как бы от восхищения. Это было недостатком? С позиции сегодняшних дней, удивительной массовой распущенности – это не больше, как шутка. Но девушки конечно сердились на такие звуки и строго оглядывались. Чаще такие эпизоды повторялись на улице. Ещё были не частые празднества с шумными национальными инструментами и гортанными криками.