Игорь Павлов - Осколки зеркала

– Одинцов! – желваки на скулах «старлея» перекатывались как два морских голыша в час прилива, – А ты не пробовал выучить человеческий язык? Я же просил – просто, своими словами. Чего ты мне устный протокол читаешь?

– Я и так просто, Пётр Семёнович… – обиженно бормотнул участковый и замолк.

– Нет Одинцов, ты не просто. А просто – вот как. Гришка Воронцов из ревности убил Славку Прохорова и захватил магазин вместе с женой и двумя заложниками, один из которых – ребёнок! Вот теперь – просто. Правильно? Говорить с ним пробовал?

– Пробовал, – скрывая обиду, четко отбил Сергей, – что только не говорил! Да невменяемый он! А после убийства совсем сбрендил.

– А точно известно, что этот грузчик Прохоров убит? – вставил фразу второй, в чине младшего лейтенанта.

– Точно, – развернулся к нему участковый, – он сам, Гришка, из окна крикнул. Да и выстрелов внутри не меньше двух было…

– Ясно, – помрачнел «старшой», – делать нечего. Будем пытаться достать его сами. В крайнем случае, придется звонить воякам. ЧП, твою мать!

– Суки!! Не возьмёте, суки!! Всех порешу! И себя порешу! Су-у-у-ки!!! – казалось, завопили сами стены магазина, поставив в конце этого вопля очередную точку в виде нового выстрела. На этот раз – в сторону милицейского «уазика».

– Выкурить бы его, придурка…

– А как? План магазина есть?

Присевшие за машиной старший лейтенант и два его подчинённых лихорадочно искали решение.

– Есть, – Участковый достал из планшета замызганный лист ватмана.

– Давай!

– Пропустите, да пропустите же! Чего встал, ирод? – заколыхало толпу, выплеснув вперёд маленького сухонького человечка в рясе, который, медленно и совершенно спокойно направился прямо к центральному входу в магазин, попадая в зону обстрела.

– Стой!! Куда?? С ума сошел?? – дёрнулся к нему «старлей». Побагровев до синевы, он повернулся к Одинцову и рявкнул:

– Это что ещё за самоубийца, Одинцов?

– Отец Пантелеймон. В миру – Рубен Кихана.

– Какая ещё Кихана?

– Фамилия у него такая – Кихана, – глаза участкового, не отрываясь, следили за медленно удаляющимся священником, – испанская. Его родители – из детей испанцев, которые в 37-ом вывозились в СССР, когда республиканцы боролись с фалангистами Франко. А Рубеном назвали в честь Рубена Ибаррури, лётчика-героя.

– Ну и? – уже с интересом поторопил рассказчика шеф. Он тоже внимательно наблюдал за попом, бесстрашно остановившимся напротив окна.

– Остальное всё стандартно. Дед с бабой, родители его родителей, погибли. Многие дети испанцы вернулись, но многие и остались в СССР. Приняли православие. Женились на местных. В общем, осваивали вторую родину. Так вот, Отец Пантелеймон – и есть один из потомков этих испанских детей. Дон Кихот.

– Почему Дон Кихот?

Участковый, несмотря на накал ситуации, улыбнулся:

– Да это его так местный учитель литературы Звягинцев прозвал. Вроде, настоящая фамилия Дон Кихота, то ли, Кехада, то ли, Кихада была. Да и по характеру отец Пантелеймон – настоящий бессребреник. Всю жизнь для других живёт.

Звякнуло разбитое стекло, и в окно высунулся ствол карабина:

– Не подходи!! Я стреляю!! Не подходи!! – истошно завопили изнутри.

Послушно остановившись, отец Пантелеймон перекрестил направленное на него оружие и, успокоительно подняв одну руку вверх, прогудел:

– И сказано было: «Не делай зла, и тебя не постигнет зло. Удаляйся от неправды, и она уклонится от тебя. Сын мой! Не сей на бороздах неправды, и не будешь в семь раз более пожинать с них». Слышишь, Григорий?

– А ещё было сказано – «Око за око, а зуб за зуб»! С одним уже расплатился. Осталось Галке должок вернуть! – ствол выписал угрожающую кривую.

– Гриша! «Не прилагай греха ко греху, ибо и за один не останешься ненаказанным». Христос говорил: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы, и какой мерою мерите, такою и вам будут мерить». Отпусти всех Гриша, и Господь отпустит тебе. А за то, что сделал – ответ держать будешь, но Господь милостив. Простит.

Ружьё в окне дрогнуло. Потом снова раздался отчаянно-звенящий голос Григория:

– Лишнего на себя не возьму! А Галка своё получит. Должна получить! А потом и я… В тюрьму не пойду! А теперь… уходи отец Пантелей, не доводи до греха!!

Внезапно массивная дверь подсобки приоткрылась, и из магазина вытолкнутые грубо прикладом и пинками, вылетели молодая, лет 35-ти, женщина и испуганная зарёванная девочка. Это были Елизавета Скольникова и ее дочь Наташа.

Миг – и толпа растворила их в себе, накрыв сочувственно-распахнутым гулом.

– Ай, молодец! Какой молодец этот ваш Дон Кихот! – не удержавшись и напрочь забыв о субординации, старший лейтенант в восторге хлопнул по плечу Сергея, – Панфилов! Звони в район! Сообщи – большая часть заложников на свободе. Скажи – всё под контролем, понял?

– Понял, – лейтенант нырнул в «уазик» к рации.

Священник, немного постояв, вновь двинулся к крыльцу магазина. Дуло карабина мгновенно высунулось из окна. На этот раз оно не дрожало.

– Стой! Я же сказал тебе, не доводи до греха! Уходи лучше. Уходи, отец Пантелеймон! Слышишь?

Самым пугающим было то, что сейчас Воронцов говорил почти спокойно. Оперативники знали, что это значит, когда истерику сменяет подобное спокойствие. Ничего хорошего.

– Не могу, сын мой, – Сокрушённо развёл руками «Дон Кихот», – Сан не позволяет. Христос как говорил? «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Ибо я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию». Ты заблудился в грехах своих как ребенок в лесу, вот я и пришел тебя вывести.

Раздавшийся смех, напоминал карканье простуженной вороны:

– Я лесник, отче! Я в лесу, как дома. Последний раз прошу – уходи!!

На улице воцарилась такая тишина, что стал слышен каждый шорох. Даже птицы замолкли как при наступлении грозы. И в этой тишине отчётливо прозвучал шепот «старлея»:

– Ждать нельзя! Сейчас по команде – ты, Одинцов, делаешь перебежку к окну и прячешься под ним. Ты, Панфилов, – влево, к служебному входу. Я – на прикрытии, если этот чудак на букву «м» начнёт палить! Задача ясна?

– Так точно! – почти синхронно прозвучало в ответ.

– Выполняйте! Да, и вот ещё…, – «старшой» нехотя дополнил, – если другого варианта не будет, стреляйте на поражение. Ответственность беру на себя, как командир группы. Приготовились… Раз, два, три! Пошли!

ЛАБОРАТОРИЯ МОЛЕКУЛЯРНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ. 2744 год.

– Стас, что с маршрутом? – глава пространственного ориентирования во времени Артур Гаспарян нетерпеливо увеличил голограмму ведущего кэтчера группы «Карма» Лейникера.

– Линда говорит всё идет по плану. Опасности для «дрифтера» нет. Ты зря так переживаешь, Артур.