Иван Комлев - Рядовой Иван Ященко
- Название:Рядовой Иван Ященко
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-4484-7703-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Комлев - Рядовой Иван Ященко краткое содержание
Рядовой Иван Ященко - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Батюшка, почему вы нас покидаете?
Отец Арсений посмотрел на оставляемую им церковь, на слегка покосившийся крест – церковь просила ремонта, обратил взгляд на провожающих. Вздохнул:
– Бога не стало, матушки. Потому не могу обманывать народ – ухожу.
– Как же мы без благословения?
Телега уже достигла крайнего дома. Отец Арсений посмотрел в ту сторону, сделал шаг, остановился. Рука его привычно поднялась и замерла в сомнении. Глянул на свои одежды, махнул рукой и… осенил крестным знамением старух:
– Храни вас Бог!
И быстро направился вслед за подводой, навстречу судьбе.
Когда нынешней весной Ивана взяли на службу, здание церкви ещё стояло, только уже без креста и с полуразрушенным куполом.
И вот сон: Надежда, которая была на шесть лет старше Ивана, и младшие – Вера и Анна – возле оградки были одного возраста, лет по шестнадцати. Но это не казалось ему странным. Он видел: красивые у него сёстры – это всегда наполняло его гордостью и любовью, такой любовью, какая только и может быть между самыми близкими людьми. Но они хотели что-то сказать ему, а слов не слышно. Понимая, что он не вник, о чём его предупреждают, Надежда повела рукой, будто ладонью отодвинула невидимую преграду, и до него дошло: «Увидимся». И они исчезли, осталась только ограда, в глубине которой небольшое бревенчатое строение – скорее всего баня.
Проснувшись, Иван никак не хотел расстаться с этим сном: он вселял надежду. Да, Надя, сестра, огневолосая красавица, славилась в молодости тем, что умела гадать на картах. Удивительно, что всё, что говорили ей карты, потом сбывалось. За её необычные волосы и это умение гадать в деревне считали сестру чуть ли не колдуньей и, кажется, слегка побаивались. И вот она приснилась ему – к добру!
Хотя какое может быть добро? Накануне, когда копали картошку, одна из женщин, ближняя к полицаю, стала сильно отставать от своего копальщика, иногда замирала, свесив голову, похоже, ей нездоровилось. Полицай, который до того рьяно следил, чтобы пленные не общались с женщинами, увидев такое небрежение, освирепел:
– Шевелись, сучка!
Несколько помедлив, огляделся, подойдя к работнице, сидевшей на корточках у ведра, сильно пнул её в бок ботинком, выговаривая с наслаждением:
– Руссиш швайн!
Явно хотел быть настоящим немцем.
Женщина повалилась набок, тут же постаралась подняться, упала после второго удара, снова поднялась – ни крика, ни стона, – принялась быстро-быстро разгребать землю в лунке, вынимая картофель. Иван, не прерывая работы, кидал исподлобья взгляды на подонка, но знал, что за ними наблюдает одновременно и второй полицай, готовый в любой момент применить оружие.
В тот момент что-то сдвинулось в душе Ивана: нестерпимо захотелось убить этого гада. И любого другого врага, оккупант ли он или предатель. Убивать – грех. Это сидело, казалось бы, неистребимо, где-то в глубинах сознания даже тогда, когда он осваивал боевые приёмы, технику убийства, когда учился стрелять. Дома у себя Иван не зарубил даже курицы. Когда приходилось помогать отцу – по осени отец забивал свинью и резал овцу или барашка, – и тогда Ивану становилось не по себе, он старался не смотреть в глаза обречённого животного. Тогда ему и в голову не приходило, что настанет время, когда он должен будет убивать человека. Грех не потому, что об этом говорила церковь: «Не убий». Не только потому. Иван в детстве лишь несколько раз с матерью побывал в церкви. Он не мог сказать, верит ли в Бога или нет; осознание греховности убийства давалось изначально, от рождения, как родимое пятно, как цвет глаз или волос. Эта нравственная преграда могла, наверное, разрушиться в бою, но в бою Ивану быть не пришлось. А тут, видя, как бьют неповинную женщину, он словно перешагнул препятствие, за которым осталась в душе только ненависть.
«Убить!» Он думал об этом, когда шёл под конвоем с поля, когда просыпался ночью, когда наступил рассвет. Даже сон, прекрасный обнадёживающий сон, не отодвинул эту мысль. И сложился план. Он займёт на картофельном поле крайнюю полосу, ближнюю к полицаю. А когда они будут заканчивать уборку картофеля и поле почти упрётся в лесок, он подойдёт к женщине, убирающей за ним, и это вызовет недовольство охранника. Полицай захочет, наверняка захочет, показать свою власть над ними и наказать. Подойдет… Маленькой лопаткой научен владеть Иван, как саблей, не подведёт его и большая лопата. А там взять винтовку полицая и уходить в лес. Бежать. Да, будут стрелять остальные конвоиры, но преследовать не смогут, не оставят остальных пленных без охраны. «Надя, Надюша, сестрица, увидимся, я верю тебе…»
Осуществиться плану было не суждено. Миновали поблёкшее поле льна. Затем, когда их небольшая, «картофельная» колонна проходила вблизи крайних строений деревни, возле хлебного амбара, дорогу Ивану, он шёл впереди, преградил, выставив, как шлагбаум, ствол автомата, молодой пухлощёкий немец. Повёл стволом в сторону, заставляя Ивана покинуть строй.
– Перёд! – скомандовал, улыбаясь, довольный, что владеет русским языком и может распоряжаться здесь, среди белых рабов.
Полицай было дёрнулся преградить пленному путь, но немец повернул ствол в его сторону, и полицейский застыл на месте.
– Господин ефрейтор, – всё же попытался возразить полицай, – шо мне будэ за то?
Но на такие слова знания немца не распространялись. Он подтолкнул Ивана стволом в спину, и они пошли мимо амбаров.
– А! Хай им… – Полицейский махнул рукой, скомандовал остановившимся пленникам: – Марш!
За вторым амбаром Иван увидел ток. Чувства его вдруг резко обострились. Он неожиданно вошёл в то состояние, которое когда-то на тренировках по рукопашному бою внушал им старший сержант и которого никак не удавалось добиться.
– Концентрация! Вы должны видеть и контролировать противника так, чтобы движение тела, рук, ног, даже движение его глаз не ускользало от вас. И не только того, кто против, но вы должны видеть всё и слева, и справа, даже на затылке у вас глаз! Вы должны чувствовать, если враг за стеной…
Сейчас Иван охватил разом: ток, под крышей которого горы зерна, женщин, попарно, насыпающих пшеницу в мешки, и дальнюю площадку, где пшеница под открытым небом, и там две женщины крутят рукоять веялки, и там же маячит чёрная фигура полицая, слева от Ивана грузовик с откинутым задним бортом, в кузове два немца в гимнастёрках с засученными рукавами готовы принимать мешки, а в кабине, свесив ноги наружу, водитель лузгает семечки; сзади же пухлощёкий ефрейтор во френче, с планшеткой на боку и с автоматом в руках.
Ефрейтор поравнялся с Иваном, забросив за спину автомат, когда они почти вплотную приблизились к двум женщинам. Одна, лицом к Ивану и немцу, держала уже наполненный пшеницей мешок, вторая стояла к ним спиной, завязывала его. Эта вторая, вероятно, старуха, выглядела странно, одета не по погоде: длинная, не по росту, серая вязаная кофта, юбка до полу, и тёмный платок на голове. Немец тронул её плечо рукой – в другой руке небольшой блокнот – сказал, заглянув в него, расцветая улыбкой:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: