Maxime - Обратная тяга

Дотягивая до неё ртом, я находил зубы. Она высасывала мой язык и кусала его. Олины ногтики больно впивались в плечи и спину. Я успел скинуть с себя свитер и майку. Джинсы болтались на щиколотках.

«Если мама проснётся, – думал я, – успею натянуть их и застегнуть».

Вся спина покрылась горячими разводами Олиных отметок. Как так получилось, что я не испытывал боли в тот момент? Ума не приложу. Мне вдруг страстно захотелось затрахать её до некой точки.

«Сам-то я кончить всегда успею, – думал я. – А вот она пускай получит по заслугам. В следующий раз хорошенько подумает на общем балконе, прежде чем соглашаться».

Всхлипы подо мной слегка напугали меня.

«Всё-таки ей больно?» – напрягся я.

Но ножки Оли, окончательно освободившиеся от колготок, забили меня по спине, сцепились в щиколотках и притянули к тазу. Засовывать язык в Олин рот, чтобы она не шумела, я больше не рискнул. Вместо этого отправил указательный палец в её распахнутый стонущий рот. Она ловила воздух, глазки по-прежнему были закрыты, дышала она громко и навзрыд. Палец пришёлся весьма кстати. Как жадно она принялась его сосать! Как младенец, оторванный от материнской груди часа на четыре.

Чувствуя нарастающий хаос в Олиных теряющих всякий благопристойный вид реакциях, я перешёл к заключительной фазе, как мне казалось. Я наконец решил кончить в то, что на тот вечер стало открытием сезона.

Разогнавшись, как ненормальный, я запрыгал во влагалище, выбивая из него остатки терпения. Смазка разлеталась на яйцах, дырочка стала послушной и не спешила закрываться, когда я вылетал. В этот момент скулящая дырка подо мной впилась когтями в спину с немыслимой силой. Я понял, что момент счастья для этой бестии настал. Она агонизировала, билась, как припадочная, сжимая меня руками и ногами, больно закусывая палец. Влагалище Олино тоже сжалось, придав фрикциям дополнительный шарм. Мой член, давно превратившийся в бесчувственную накаляющуюся удовольствием палку, окончательно потерял связь с хозяином, то есть, со мной. Его взрыв, мощь его толчков, самопроизвольно выстреливающих спазмами удовольствия, затмили мозг, разорвали реальность на «до» и «после».

Я решил дотрахать красотку до конца. Провалился и там, глубоко упираясь в матку, буравил её брызгами разлетающейся спермы, остающейся в презервативе. Горячее семя наполнило презерватив, слилось с горячим лоном моей красавица. Она лежала в полной отключке и лишь вяло водила рукой по моим истерзанным в кровь плечам и спине.

– Я люблю тебя, – жалостливо прошептала она. Рука её нашла мою шевелюру, зарылась в неё. – Витенька.

Что я мог ей ответить ей? Признаться в любви? Я не чувствовал привязанности. Этот безумный секс стал самым невероятным откровением в моей двадцатиоднолетней жизни. Почему это произошло? Куда может привести такая однобокая любовь? Меньше всего мне хотелось сделать Оле больно. И уж точно бросать её в тот момент я не собирался.

«Пускай всё катится к чертям! – думал я. – Будь, что будет. Будем трахаться, как черти. А нет, так на нет и суда нет».

Мой лучший друг женского пола, удовлетворённый судя по всему по самое не балуйся, игриво поскуливал подо мной, разливаясь в щенячьих ласках, пока я доставал член.

Улыбка вновь застыла на моих губах. Я не мог не смеяться тихонько про себя. Так всё спонтанно и круто произошло. С Катей я распланировал жизнь до внуков и внучек. А с Олей стоило только заикнуться на общем балконе, как вот она уже втюрилась в меня по уши и души во мне не чает.

Я, конечно же, отправился проводить её домой. На её крыльце мы вновь страстно целовались. Это были поцелуи обоюдной благодарности, если такие бывают. И Оля, и я несомненно испытали колоссальное потрясение в ту Новогоднюю ночь.

– Неплохо год начинается, – заметил я.

Оля захихикала.

– Моя мама говорит: как Новый год встретишь, так и проведёшь, – радостная улыбка озарила её разрумянившееся светящееся счастьем личико.

– Жесть, – я выпучил глаза.

Так мы и разошлись с хохотом. Было уже три часа ночи. Спать после такого страстного и во всех отношениях удачного секса хотелось, хоть спички в глаза вставляй.

Двоякое отношение к Оле смущало меня наигранностью сценария. С одной стороны, я не испытывал к ней глубоких чувств, её худоба скорее смешила, чем вызывала должный трепет. С другой – я всё же испытывал эйфорию сексуального порядка.

Мы продолжили кувыркаться с завидной регулярностью. Первое смущение прошло. Попривыкнув друг к другу и приноровившись доставлять удовольствие, мы искали утех в разнообразии поз и комбинации орально-мануальных ласк.

Оля оказалась чрезвычайно страстной особой, временами мне начинало казаться, что это не я трахаю её бренное худое тело, затыкиваю её до оргазма, а она выжимает меня без остатка. Так, как сношались мы, оставаясь вдвоём в трёхкомнатной квартире, где я жил с братом и мамой, не сношались просто влюблённые. Это был дикий секс двух обезбашенных, отключённых от жизни животных мужского и женского пола. Молодых и пышущих здоровьем к тому же.

Однажды, гуляя с Олей по парку, я заметил вдалеке Катю. Она была с подругой и тоже гуляла. Мы шли навстречу, но в какой-то момент эта парочка развернулась и пошла назад.

– Ну вот! – оживился я. – Похоже, Катя не очень-то рада нас видеть.

Оля молчала и лишь критично кривила губы.

– Ты с ней общаешься или как? – спросил я, внутренне давясь от смеха.

– Общаюсь иногда, – Оля сильнее сжала мой локоть, нахмурилась.

В другой раз, возвращаясь с метро домой, я встретил Катю на автобусной остановке.

– Привет, – радостно просиял я.

Отношения с Олей сильно повлияли на моё повседневное расположение духа. Я тащился от безнаказанного, халявного можно сказать, секса без обязательств. Внутренняя расслабленность и полная уверенность в себе и своём умении соблазнять красоток постоянно превалировали в мыслях. Я наслаждался ролью доминанта.

– Привет, – жалостливо проскулила моя бывшая пассия. Она была простужена, шмыгала носиком, улыбалась через силу. – Как дела?

– Как видишь, – я похлопал себя по животу. – Сметаны – во! Молока – во! – выпячивая глаза, я улыбался в тридцать две жемчужины.

Катя захохотала и тут же забухала, захлюпала носом. Достав платочек из кармашка синей курточки, принялась сморкаться.

– Болеешь? – спросил я, хмуря брови.

– Да так… – она отмахнулась. – У меня зимой всегда кашель, – она смотрела на меня странным пристальным взглядом. Будто с завистью или тайной злостью. – Как там дела у Оли? – спросила она.

Я ухмыльнулся. Катя спрашивает у меня, «как там дела у Оли». Тут есть, о чём поразмыслить на досуге!

– Оля совсем совесть потеряла! – я опять гневно выпучил глаза.