Антонина Евстратова - Сильные духом. Современная проза. Продолжение книги «Камышенские сибирячки»

Прошло четыре года, как Мария отбывала наказание. За это время она не прислала матери ни единого письма, и никто ничего о ней не знал.

Матрена ни одного дня не пропустила, чтобы не почитать молитвы, стоя на коленях перед иконой. Она просила за дочь, о ее благополучие и скорейшего возвращения домой.

И вот в её дом, наконец, заходит почтальонка с платным письмом от Марии.

Как всегда, у Матрены не было ни копейки.

Тоня обежала всех соседей, но денег тоже ни у кого не было. Она просила почтальонку, чтобы поверила на слово:

– Отдадим рубль попозже.

Но та наотрез отказала.

Одна надежда была на Коробовых. Они богатые, у них уж точно есть деньги! – подумала Тоня.

Матрена не любила их за язык, грязь и пьянство.

Но Тоня, минуя разрешения матери, решилась все-таки пойти к ним.

В кухне за большим столом сидел мужчина лет сорока, черноволосый с карими глазами и пухлыми губами, одет в рубашку серого цвета. На столе в сковороде лежало жареное мясо, хлеб и бутыль с бражкой. На полу валялась грязная посуда.

Тоня чуть было не наступила в чашку, подняв ее с полу, не знает, куда можно поставить, все вокруг завалено одеялами, одеждой и грязной посудой.

Мужчина усиленно прожевывал мясо, а после пальцем вытаскивал его из-за щеки, снова отправлял в рот и дожевывал. Наконец он заметил её, и недовольно спросил:

– Чете надо? Зачем пришла?

– Дядь, дайте пожалуйста мне один рубль! – дрожащим голосом сказала она.

– Рубль? Хм, рубль ей дай! Зачем тебе деньги? – с ухмылкой спросил он.

– Письмо выкупить, оно пришло без марки, почтальон сказала, не отдаст, если не заплатим!

Он рассмеялся,

– На бутылку бы дал, а вот на письмо не дам!

Тоня подумала:

– Он шутит, – и решила подождать.

Внезапно дверь отворилась и в комнату вошла высокая худая женщина, узел ее синего платка завязан выше уха, и еле держался на косматой черной голове, из-под носа до верхней губы остался след зеленого табака, она постоянно нюхала его, а иногда и жевала. Она узнала Тоню. Удивляясь её приходу, спросила,

– Ты к нам, зачем пришла?

– Дайте мне, пожалуйста, один рубль, а мама получит, я вам отдам!

– О! Откуда у нас деньги? – она вытерла табачный нос тыльной стороной руки, – отец, у тебя есть деньги? – обратилась она к мужчине, жевавшему мясо.

– Я уже сказал:

– На бутылку бы дал, на письмо не дам!

– Ну, вот видишь, у дяди тоже нет! – безразличным тоном сказала она.

Тоня металась по своей деревне в поисках несчастного рубля, но долгожданное письмо так и не получили.

Как и обещал директор школы, Матрена получала на Тоню с Юрой каждый месяц продукты и не стала ходить на подработку, завела пять курочек, теперь каждый день одно, а то и два яйца несут.

Но простому народу жить не давали. Каждый месяц приезжали сборщики налогов забирали молоко и яйца. Если не было молока или яиц, забирали деньгами, ну, а если и денег нет, начисляли проценты за недоимку.

Народ был в отчаянии, но пожаловаться было некому.

Летом Тоня тяжело заболела, у неё было сильное головокружение и слабость.

Матрена щупала ладонью ее лоб, заговаривала молитвами воду и давала пить. В то время все было в руках Божьих.

Она лежала на печи, укрывшись теплым одеялом прислушиваясь к голосам с улицы через открытую дверь.

Ближе к полудню к Матрене пришла ее сестра Аксинья.

– Я слышала, Моть, у тебя Тонька заболела, – просто спросила она.

– Заболела, – с тяжелым вздохом ответила Матрена, – не дай Бог не умрет!

Ответ матери Тоню просто убил, ей казалось, она перестала дышать.

– Мама, моя мама, ты не хочешь, чтобы я жила? Ну, почему? Чем я провинилась перед тобой? – думала она, сердечко у нее забилось, и на глаза накатили слезы, – никому я не нужна!

– Ты, Моть подумай о своем сыне! – продолжала Аксинья.

– Тонька тебе обуза, лишний рот, отдай ее в приют!

– Отдать, Сина, нетрудно, а, что я Мане скажу, когда она вернется домой?

– Так и скажешь, что спасала своего сына от смерти!.. А так они могут оба умереть!

– Ничего, начнется учебный год, директор школы поможет с продуктами!…

– А мы, Моть, сейчас стали лучше жить! Толька с Петькой работают в поле, каждый вечер привозят домой почти по ведру зерна, я развела птицу и поросят держу! Голодом не сидим.

– Да, сестра, а помнишь, как вы с Иосифом еще до войны приехали к нам в деревню из села Турбово? Детей пятеро, один другого меньше ни еды, ни на чем поспать, ничто надеть и обуть!

– Да, Моть, такую жизнь, никогда не забудешь! Настрадались мы, если бы не ты со своим Иваном, нам бы не выжить! Спасибо твоему Ивану, пусть земля ему будет пухом! – она перекрестилась, – нам комнату свою отдали, а сами вы на печке ютились!

– Это хорошо, Сина, что ты добро помнишь. И теперь ты живешь хорошо, а я, бьюсь, как рыба об лед, и помощи мне ждать неоткуда!..

– После короткой паузы спросила:

– А ты, сестрица, не могла бы дать мне ведро корма для курей? С вас не убудет, а нам, какая никакая поддержка!

Аксинья, как бы опомнилась оттого, что наговорила и нахвасталась, стала отговариваться:

– Да сколько там этого зерна? Один мусор, больше разговора! Толька везёт и боится, что проверят и осудят! Сама знаешь, Мане твоей считай, ни за что добавили шесть лет! А ты, Мотя, наверное, и не знаешь, – перевела она разговор на другую тему:

– «Мытора» не посадили! Полька его откупила за очень большие деньги. Но его проверяют, на каком фронте был и откуда прибыл к нам! Наверное, еще не скоро выпустят. Вот, Маня, молодец, отомстила этому паразиту!

– Да пусть, он провалится в тартарары! – озлобленно сказала Матрена. – Занялась бы им контрразведка, это пострашнее тюрьмы!

– Ну, я пойду, Моть, а ты Юру пришли попозже, я насыплю ему пшеницы!

– Спасибо, сестра, дай Бог тебе здоровья!

Как, только смерклось, Юра побежал к тетке за обещанным кормом. Вернулся очень быстро, так, как жили сестры друг от друга в метрах пятидесяти.

Он положил сумку к ногам матери.

– Вот, мам, принес!

Она заглянула в сумку, – что ты принес мне, сынок? – лицо ее побледнело, – откуда тетя насыпала зерно?