Антонина Евстратова - Сильные духом. Современная проза. Продолжение книги «Камышенские сибирячки»

– Она не насыпала, а вынесла ведро из сарая и высыпала в нашу сумку, – виновато проговорил он.

Ничего, не говоря, Матрена взяла сумку и пошла к сестре.

Юра побежал следом за ней.

Аксинья знала характер сестры, и поджидала ее у своего крыльца, недовольно разговаривая сама с собой:

– Ничего сказать нельзя, сразу начинают жаловаться, клянчить!

Матрена была в гневе, и решила высказать сестре все, что думает о ней. Она почти вплотную подошла к Аксинье и высыпала ей под ноги содержимое сумки,

– Это тебе, сестра, сдача! Надеюсь, ты не забыла эту сумку? В ней, мой покойный, украдкой от меня носил тебе продукты, а – я, от него носила, так же украдкой, кормили тебя и твою семью! Когда вы строили себе вот эту землянку, в которой ты благодаря нам сейчас живешь, кто вам горбыли доставал? Кто на горбу носил и помогал строить? Твой Иосиф даже не знал, с какой стороны гвоздь забить! И у тебя руки не оттуда выросли! Я своими руками выравнивала твою землянку, привела в Божеский вид, видать память у тебя отшибло, дорогая сестрица! У вас, даже огорода не было, кто тебе вспахал огород, и кто засеял его своей картошкой, забыла?

– Я знала, что ты будешь мне упрекать, уже, сколько лет прошло, а ты все по глазам бьешь своими продуктами! Ты же видела, как нам было трудно?

У неё задрожал подбородок, а из черных хитрых глаз брызнули слезы.

– Нет, сестра, я не упрекаю тебя! Было нам, чем помочь тебе, мы помогли ну и, слава Богу! А вот за твою щедрость спасибо! Зачем ты насыпала ребенку мусор? Лучше бы сказала, что нет зерна!

– У нас и, правда, нет!

– Нет? – Матрена оглянулась на Юру, – залезай, сынок, на бричку, посмотри в ящике, есть зерно или пусто! Не уходить же нам с пустыми руками, тем более тетя Сина сама хотела дать! Матрена не помнит себя такой решительной и наглой, что очень удивило сына и даже её саму.

Юра, как котенок запрыгнул на бричку, поднял крышку,

– Мам, пшеницы полный ящик!

Она бросила ему сумку,

– Набирай, сынок, полную!

Аксинья набросилась на сестру, ухватилась за волосы,

– Я тебе наберу!

Юра набрал пшеницы, подбежал к матери, чтобы защитить её от злой тетки, но не знал, как. Он с силой потянул её за юбку, она расслабила руки и Матрена отскочила от нее. Взяв сумку с пшеницей, отошла в сторону, за что услышала скверную брань Аксиньи.

– Вы нищие! Вы воры и убийцы! Я пожалуюсь на вас!

– Иди, сестра, жалуйся, только спрячь пшеницу подальше, не то срок заработаешь, да и мы может, еще придем за пшеницей!

– Воровка, оборванка, да, чтоб вы подавились этой пшеницей!

– Не подавлюсь, сестра, не твое зерно взяла! Бог видит, кто кого обидел!

После встречи с сестрой, Матрена вела себя, как-то по-другому. По своей натуре, она была молчаливой и очень строгой. Теперь ко всему этому добавилась озабоченность и вина за то, что она обидела сестру, высказала ей то, что та забыла о том, что не должна была забывать. Она была очень огорчена своим поступком и не знала, как избавиться от стыда, упрекала себя:

– Пшеницу нагло набрали, и как я могла дойти до такого уровня? Хотя сердцем понимаю, что поступила правильно.

– Мама, ну пшеница же не тетина и мы не воровали, а просто взяли! Я теперь каждый вечер буду ходить к ним за пшеницей!

– Что ты, сынок, никогда этого не делай! Мне хотя бы этот позор пережить, и зачем я связалась с ней? Да, и тетя, теперь замок на ящик повесила, или сама будет сидеть на нем ночами! – она усмехнулась и покачала головой.

От болезни Тоня оправилась почти через месяц. Стала сама слезать с печи, выходить на улицу.

После слов Матрены:

– «Не дай Бог не умрет», в ее маленьком сердечке затаилась обида, хотя давно поняла, что никому не нужна. Она старалась уединяться от всех родственников и общалась с любимым котом Васькой и коровой Розкой. Она заходила в сарай, ложилась в ясли на сено, гладила ее большую голову и чесала за ушами, подолгу разговаривала с ней, жаловалась на своих обидчиков, а она облизывала ее своим шершавым языком, как своего теленка, будто понимала и тревожно вздыхала.

Кот мурлыкал ей под ухо, старательно массажируя обеими лапками ее курчавую кипельно-белую голову, и сосал волосы, от чего они становились еще больше закрученными.

Окончательно выздоровев, она погрузилась в свои домашние обязанности. К матери ее отношения не изменились, она, как и прежде любила, и жалела ее, но слова:

«– Не дай Бог не умрет», останутся в памяти на всю жизнь.

Матрена также работала в школе.

Летом Тоня оставалась дома на правах хозяйки. Пропалывала огороды, их было два, а после поливала грядки, и так было каждый день. Подружек у нее не было. Иногда прибегала к ней Рая – племянница Матрены, но ей было неинтересно, у Тони, постоянно была какая-нибудь работа и она уходила.

Единственным другом и, как Тоня считала её своей сестрой, это была Галина, дочь дяди Вани, ненавидевшего Марию и, конечно же, он ненавидел её.

Тоня не понимала его перемены настроения, когда приходила к ним, хотя ловила на себе его злой взгляд.

Тетя Катя наоборот, была рада ее приходу, она спрашивала:

– Ты, почему так долго не приходила к нам?

– Некогда было, тетя Катя! – оправдывалась она.

– Мать совсем загрузила тебя работой и, в школе ты ей помогаешь и по дому все делаешь, погулять ребенку не дает!

Это был ее излюбленный трюк, похвалить и подготовить ее к работе.

– Да нет, тетя Катя, не всё я делаю, маме тоже достается!

– Как всегда при её появлении, у тети сразу находилась работа, она обращалась не к ней, а к дочери.

– Галка, что ты не моешь полы? В доме как в сарае! Я что должна, напоминать тебе об твоих обязанностях? – и шлепнет ей подзатыльник.

Галя посмотрит снизу вверх на мать и промолчит.

У неё полиомиелит с младенческого возраста, передвигается ползком на четвереньках, или опирается на руки, подтягивая заднюю часть туловища.

Тоня понимала, почему тетя Катя заставляла Галю работать именно тогда, когда она приходила к ним.

Она знала ее привязанность и жалость к Галине, и что не бросит ее, пока не поможет. Не поможет, это мягко сказано. Полы были затоптаны потому, что ходили в доме обутыми. Разувались только когда ложились спать, бросая обувь у кровати.