Хельга Лайс - Клон по имени Симон

Лизу обдавало неприятным холодом с головы до пят. Его теперь точно нет. Его ноги больше не станут топтать асфальтовые дорожки прибрежного мегаполиса. Глаза не станут улавливать мимолётные явления вроде падающей звезды. Никаких шуток, никаких разговоров о средневековой живописи или кубизме 14 14 Кубизм (фр. Cubisme) – модернистское направление в живописи, зародившееся в начале XX столетия во Франции. В основе лежит стремление разложить изображаемый трёхмерный объект на простые элементы и собрать его на холсте в двумерном изображении. . Остались лишь воспоминания, которым свойственно стираться под влиянием времени. Когда как полно тех, кто более достойны постигшей его участи.

Пока Симон страдал в предсмертных муках, Лиза потихоньку свыкалась с монотонным существованием, где радости совершенно не осталось. Она желала ему избавления. Жаль, что оно оказалось именно таким.

Дурная атмосфера на прощальной церемонии послужила последним толчком к тому, чтобы она истратила все силы на самообладание. «Да пошло оно всё к черту!» – рыдала она в подушку, махнув на себя и окружающих. В душе Лизы зияла огромная пустота. Всё, что любимо ей – потеряло для неё мало мальское значение. Даже собственная жизнь стала для неё тяжким бременем, лишённое смысла. Мысль о самоубийстве уже не казалась безумной, но спасительной. Мёртвой ей будет уже всё равно; даже самая чудовищная боль и пустота не сумеет заиметь над ней власть. Сократить время до встречи с Симоном. Там уже никому не удастся их разлучить.

Однако истерическая эйфория так же быстро улетучилась, как и наступила. Лиза не верила в никаких богов, однако ей не хотелось попасть в ад, где не будет ЕГО. Симон обязательно попал в рай, иначе быть не могло. А она возьмёт и всё перечеркнёт.

– Дожила! – смеялась она, раскачиваясь туловищем вперёд-назад. – О чём я только думаю! Рай!

Безумный смех сменялся очередной волной горьких слез и наоборот, и так несколько раз. После припадка она уснула тревожным сном, где всплывали кадры из пережитого дня похорон. Бывшая жена особенно часто давала о себе знать, чей взгляд попал в подсознание и крепко там засел.

С того дня и далее Лиза пребывала в состоянии анабиоза. Лежать в кровати и совершать некоторые действия по инерции – всё, что можно было наблюдать со стороны. Пила воду под крана, еду доставала из холодильника, чтобы машинально сделать пару кусочков. Лиза ела, пила и лежала, глядя в пустоту. Иногда она принимала душ, но скорее от желания согреться под струёй горячей воды.

Так прошли две недели добровольного траура. Академический отпуск давал ей волю на бесцельное существование в самовольно вознесённой клетке.

Подруга звонила каждый день, но Лиза неизменно отвечала, что всё в порядке и не стоит за неё переживать. Лизе не хотелось видеть даже верную товарку, так как не видела в ней ту, что способна вывести её из затяжной хандры.

Мать с отцом, будучи далеко, не особо рвались звонить. Даже позвонив единственный раз за время траура, они не удосужились вникнуть в душевное состояние дочери. Узнав, что какой-то там Симон умер, они сухо посочувствовали. Они никогда его не видели, так что стоит ли их винить в отсутствии ожидаемого сопереживания. Лиза оставалась одна со своими муками, даже невольно получала от этого облегчение. Не хватало ещё слышать слова сочувствия гораздо чаще, чем сейчас. От них делалось только хуже.

Всё это время погода соответствовала настроению Лизы. Тот единственный солнечный день в день похорон сменился затяжным циклоном. Серо, ветрено и влажно – небо словно оплакивало потерю Симона в унисон Лизе. Полоска внешнего мира сквозь плотные гардины, которые неизменно оставались не до конца задёрнутыми, молча присоединялась к горю.

И то утро не стало исключением, когда Лиза открыла глаза после беспокойного сна, который продолжал череду предыдущих кошмаров, преследующих её после похорон. В комнате, как всегда, царила полутьма. Стрелки на настенных часах пробили десять, что было довольно рано. Девушка вставала в лучшем случае в обеденное время, вволю погрузившая в забытье.

Холодильник зиял девственной пустотой, зато мусорная корзина и умывальник тонули в мусоре. Испорченные объедки источали зловонный аромат, из-за чего Лиза зажала нос. Даже настежь открытое окно не спасало положение, хотя ветер был чересчур свежий. Она задрожала как осиновый листочек. Выпив стакан воды, она вернулась к себе в кровать, где свежестью альпийских лугов тоже не веяло.

Лиза взяла садившийся мобильный и обомлела: наступил тот самый заветный день лотереи. Из-за переживаемых душевных страданий она не сразу вспомнила об этом, но запись в календаре восполнил возникший пробел. То, чего так хотелось, сейчас мало имело значение. В голове звучали слова, сказанные им, вытесняя её желание. Нельзя утверждать, что она полезла в лотерею в припадке секундного каприза. Нет, она пошла на преступление, выбросила немалую сумму, не пощадила Симона. Каждый пункт так и кричал о серьёзных намерениях. Это сейчас Лиза поддавалась своим чувствам.

Девушка присела на краю кровати, и опустила голову на ладони: она пыталась выудить из памяти местонахождение билета. С подачи заявки прошёл целый месяц и две недели, ознаменовавшиеся трагическим концом.

– Так, я сунула его куда-то в папку, когда приезжала сюда перед визитом к… Где же она?

Лиза прошагала в гостиную, в которой вещи валялись в хаотичном порядке. Было не до уборки, так что неудивительно, что по всей квартире главенствовал бардак. Перебирая каждую вещицу, она с удивлением думала, зачем ей столько барахла, которое сейчас служило досадной помехой.

Потребовалось около часа, чтобы найти забытый кусочек картона с номером. Лиза держала его в руках, и почему-то испытывала нарастающее желание разорвать его в клочья. Ведь Симон противился её идее с самого начала, соизволив лишь в последние часы в здравом уме дать ей добро. А может это было неосознанно? И всё же она не могла поддаться минутному наваждению. В конце концов, почему именно ей должно повезти, если помимо неё участвует ещё миллионы людей? Попытка не пытка.

«Не прощу себе, если упущу единственный шанс вновь обрести его из-за глупого порыва» – решила Лиза, бережно положив билет в сумку. Возможность стать победителем – довольно мизерная, так что ей стало легче от мантры. А значит она не предаст память. Нет, Симон, вздыхай с облегчением.

– Барабанная дробь! – вещал светловолосый мужчина с экрана, сохраняя на лице блаженную белоснежную улыбку. Возле него стояла шаблонная своей внешностью помощница, чья задача полагалась в том, чтобы нажать на кнопку случайного выбора среди бесчисленного количества имён участников. Да, поди, у экрана сидит чуть ли не каждый участник, мысленно привлекая удачу на свою сторону. Только одна флегматично наблюдала за действиями парочки, несколько отрешившись от духа азарта.