Матвей Снежный - Сохрани меня

– А Вы считаете, что другие не читают газет? – Джон одарил свою собеседницу еще одним насмешливым взглядом.

– А Вы не видите того, как изначально выглядят заметки журналистов, – напирала Марго.

– Они не представляют ценности.

– Ошибаетесь. Не у каждого полицейского такой острый глаз, как у хорошего автора. Некоторые детали порой ускользают при расследовании. Особенно, когда делом занимаются давно…

– Ваши доводы меня не убедят. Тоже мне, Синистер, – усмехнулся Швец.

– Потому что я – женщина? – вспыхнула блондинка, раздраженная тем, что детектив не собирался к ней прислушиваться. А ведь она действительно могла подтолкнуть его к разгадке!

– Потому что Вы хорошенькая женщина. И я с большей радостью бы Вас трахнул, чем слушал дальше, – спокойно парировал Швец, мысленно высчитывая, какой у Марго размер груди.

– Сомневаюсь, я по девочкам, – фыркнула она в ответ, ковыряясь вилкой в салате.

– А я по мальчикам, – усмехнулся Швец. – Передумаете – звоните.

– Могу сказать Вам то же самое. До свидания, Джон.

– Прощайте, Маргарита, – мужчина поднялся, махнул рукой и удалился.

Щеки девушки вспыхнули краской от праведного гнева. Да что этот индюк о себе возомнил?! Она могла бы написать о нем заметку, после которой к нему не пришел бы ни один клиент! Идиот! Самовлюбленный придурок! Какой-то гнусный детектив с самомнением размером с планету, фу!

А все-таки внешне он очень даже ничего. Нужно просто дать ему выспаться, расчесать и переодеть в чистое. Да. Тогда еще можно задумываться о каких-то непристойных предложениях.

В эту секунду Маргарита молча прокляла себя. У нее была привычка выбирать кого-то проблемного и вытаскивать его. Это отвлекало – тогда девушке не приходилось решать собственные проблемы, а заниматься чем-то полезным и добрым.

Расплатившись за свой обед, блондинка покинула бар. Теперь ее путь лежал на окраину, где оставалось неотложное дело, о котором не стоило знать кому-либо.

Тем временем Швец молча шел в полицейский участок – ему вот-вот должны были предоставить данные, необходимые для того, чтобы восстановить события последних дней жизни каждой из жертв. Одно время он даже там работал, но потом ушел из-за какого-то недоразумения, о котором предпочитает не вспоминать. Полицейские не всегда оказывали Джону теплый прием, за исключением его бывшей однокурсницы, Лори Грей, неугомонной девушки с обостренным чувством справедливости. Материнский инстинкт возник у нее слишком рано, поэтому она вымещала свою любовь и заботу на каждом. Благодаря мисс Грей у Швеца появился очаровательный зимний шарф в клеточку, который он даже не забывал носить. Единственное, с чем не повезло Лори, так это внешность: сломанный в драках нос сросся настолько ужасно, что представлял собой неясную загогулину, пухлые губы казались слишком большими на фоне остальных черт, маленькие поросячьи глазки постоянно вызывали жалость, а высокий лоб только дополнял картину. Черные волосы пачкались невыносимо быстро, поэтому девушке приходилось мыть их ежедневно, но к вечеру сальные пакли напоминали о себе. Она была влюблена в Джона какое-то время, что позволило ему побывать в архивах, куда обычным смертным вход запрещен.

В двадцатом участке на Карноби-стрит всегда пахло смесью пота, табака, кофе и жирной пищи. Звонки раздавались день и ночь, голоса смешивались, где-то звенел смех, кто-то плакал. В подвале в клетках неизменно сидели задержанные и ждали своей участи. Всего участок состоял из шести кабинетов, включая приемную на первом этаже. Нулевой этаж занимали четыре клетки и каморка охранника, в которую велась трансляция с камер наблюдения. Охранники дежурили по двенадцать часов – им разрешалось вздремнуть в течение часа и пообедать на рабочем месте. Офицеры, находящиеся в кабинетах, имели право курить и пить кофе, поэтому пепельницы находились на всех столах. Но есть у себя они не могли. Посетителям и подобные вольности запрещались. За исключением одного, открывающего дверь в участок.

Когда Швец вошел, ему сразу же помахала Лори, приглашая пройти за собой. Мужчина молча проследовал в указанный кабинет, не отличающийся ничем от других – полупрозрачные стены, часы на стене, несколько столов, стульев, шкаф и телефон. За столом, нервно вздрагивая, сидела женщина лет сорока, в черном строгом костюме. Морщинки в уголках глаз подтверждали ее возраст. Волнистые волосы пронзило сединой, кажется, совсем недавно. Некоторые пряди все еще отливали чернотой.

Лори махнула на нее рукой.

– Анжела Руд, опекун покойной Эммы. У тебя есть полчаса. Доведешь свидетельницу до слез – закрою на пару суток.

– Если посадишь к проституткам – буду только рад, – хмыкнул Швец и сел за стол, аккурат напротив Анжелы. Смотреть на несчастную было неприятно – горе оставило сильный отпечаток на внешности и повадках. Казалось, женщина вот-вот разрыдается или упадет замертво.

– Здравствуйте. Меня зовут Джон Швецский, я помогаю в расследовании убийства вашей подопечной. Вы не могли бы ответить на несколько вопросов?

– Я только и делаю, что отвечаю на вопросы. Никто еще не сказал, как мне дальше жить, если они забрали мою Эм! – Анжела поежилась, сдерживая очередной поток рыданий.

– Кем вам приходилась покойная Эмма Руд?

– Дочь моей племянницы. Ребекка умерла, родив ребенка. Муж от нее сбежал, паршивая псина! У Ребекки была только я, моя сестрица Анна скончалась от передозировки. Я заботилась о девочке с детства и до самого брака, и обещала, что смогу вырастить Эм. Видите ли, сама я была бесплодна, а детей хотела больше жизни. Малышка стала мне как дочь. Моя дочь… Моя маленькая, милая, – фраза оборвалась. Женщина глухо разрыдалась. Швец протянул ей платок, не понимая, как разговаривать дальше и что ему вообще стоит делать.

– Я понимаю ваше горе. Я здесь, чтобы помочь вам. Успокойтесь и мы продолжим, – на последней фразе он вдруг понял, что на месте Анжелы себе бы не поверил. Ну, вот какой толк от того, что ее десять раз расспросят? Она и так, судя по всему, на грани нервного срыва или чего-то в этом роде. Если уже не сорвалась, конечно.

– Да… Да, – затихая, произнесла несчастная.

– Вы знаете, с кем общалась покойная? – Швец постарался смягчить тон, но опять вышло не слишком дружелюбно.

– Разумеется. Всех своих друзей малышка приводила домой… Их было четверо: три девчонки и один мальчишка, забавный такой, тоже с веснушками… У меня сохранились их имена и адреса, если нужно.

– С кем виделась Эми в день убийства?

– Я не знаю. Но это точно был кто-то другой – ребята видели ее в школе… Она ушла в сторону дома, как всегда… Но не добралась…

Рыдания раздались с новой силой. Брюнет откинулся на спинку кресла и закурил.