Александр Гуляев - Запретная книга

Они мирились и снова ссорились. Потом все затихало, и Семен снова начинал страдать от недостатка тепла и внимания. Он не мог остановиться, сгорая в переживаниях, и ожидал сладкого примирения как завзятый наркоман. Настя искренне не понимала, чего он хочет. Ведь она стирает, шьет, готовит, муж ухожен и накормлен – чего еще надо? Она была готова на все, чтобы быть вместе, а Семен разрывался на части, но не мог достучаться до нее, найти нужных слов. И в один момент все кончилось. Ссоры становились все чаще, примирения все труднее, а очередного просто не произошло.

Настя со слезами на глазах рвалась уйти, но Семен собрал вещи и теперь жил один в старой квартире родителей. Его отец умер давно, а в прошлом году тихо ушла мама – его настоящий друг и необыкновенный душевный человек. Он пробовал позвонить Насте, но оказалась, что она навсегда уехала жить к родственникам за границу.

Семен мрачно опустился в кресло и уставился на темный экран компьютера, покрытый толстым слоем пыли.

Он протянул руку и медленно провел пальцем по экрану, задумчиво глядя, как пыль тонкой струйкой сыпется на стол, оставляя за собой чистую дорожку, и вдруг его осенило: «Вот! Вот кто мне поможет! Конечно! Где же еще вдохновиться как не у Володьки! – Он вскочил и забегал по комнате. – Так, решено еду к брату в деревню. Вот только чаю попью и вперед!»

Двоюродный брат Семена, Володя был намного старше и жил на краю села в небольшом покосившемся бревенчатом доме. Был он, как говорят, не от мира сего.

Добрый, безобидный, удивляющийся любой малости, он смотрел на мир восторженными голубыми глазами, лицом напоминая лики святых на иконах их старенькой сельской церкви. На что он жил непонятно. В церкви его любили и подкармливали, но сам он никогда ничего не просил.

Была у Володи одна страсть, всегда восхищавшая Семена. Он писал прекрасные душевные стихи. Писал в стол, для себя, сколько не уговаривал его Семен напечатать хоть что то. Порой Володя придумывал удивительный мотив и пел сложенные песни Семену.

Тогда он воодушевлялся, поднимал к небе лицо с закрытыми глазами и весь уходил в мир своих грез. Казалось, что поет не он, а его душа.

Дорога заняла всего полчаса, и Семен, хлопнув дверью пожилого вишневого москвича, подошел к покосившемуся забору из старых почерневших досок. Высокая калитка, сваренная из толстой арматуры, была закрыта на тяжелый замок и выглядела здесь совершенно неуместно. Володя жил уединенно и чужих не любил. Звонка, конечно, не было. Семен глянул под ноги, подобрал в траве обломок шифера и заколотил в калитку. Прутья недобро загудели. Ждать пришлось долго, но наконец, скрипнула дверь дома, стоявшего в глубине сильно заросшего сада, и Володя в старом брезентовом плаще показался на крыльце, подозрительно глядя на Семена.

– Это я! Не узнал что ли? – крикнул Семен.

Володя заулыбался, поправил на голове потертую заячью шапку и затоптался на крыльце:

– Я сейчас, только ключи найду – радостно проговорил он и скрылся за дверью.

Семен огляделся: двор дома представлял собой свалку разнообразных материалов, поражавшую запустением, заросшую кустами малины и непролазной крапивой доходившей почти до пояса. Кучи красного, позеленевшего от времени кирпича, соседствовали с полусгнившими досками и стопками проржавевших листов кровельного железа. Там и сям выглядывали связки почерневших водопроводных труб и стальных уголков. Узкая тропинка, полностью скрытая под сомкнувшимися кронами яблонь, вела к дому, покрытому потрескавшимся шифером.

В житейских вопросах Володя был чистым ребенком. Он всем верил на слово, покупал у мрачных темных личностей с помятыми пропитыми лицами, разнообразные, неизвестно у кого украденные материалы и искренне считал, что еще немного, и он построит себе отличный дом. В зависимости от настроения, дом был двух или трех этажным с громадным подвалом, а иногда с подземным ходом, ведущим к реке. Откуда он брал эти фантазии совершенно непонятно. Ведь жил он бедно, лишних денег у него сроду не водилось, а по хозяйству мог разве что забить гвоздь, пару раз попав по пальцам, да подставить ведро под дыру в крыше. Однако вмешательства в свою жизнь он не переносил и никому не позволял менять сложившийся уклад.

Снова хлопнула дверь, и Володя поспешил к калитке, шаркая стоптанными кирзовыми сапогами.

– Ну, проходи, проходи! – заулыбался он.

– Видишь – Володя понизил голос, и улыбка погасла на его лице – Сосед зверюка, хочет кусок огорода оттяпать, а я тут прячусь, чтоб на глаза ему не попадаться.

Семен с сомнением посмотрел на заросший бурьяном и заваленный трухлявыми бревнами двор, пытаясь определить, где тут мог быть огород, растерянно покачал головой и, пригнувшись, вошел в дом.

Внутри царил такой же хаос. Казалось, хозяева собрались срочно переезжать, собрали вещи, заодно вытащили из тайников свои заначки, да так и застыли в этом состоянии лет на десять. Перешагивая через какие-то кастрюли и мотки старого провода, увернувшись от ржавых гвоздей, торчавших из деревянной вешалки и протиснувшись через полуоткрытую дверь, подпертую чем то набитым пыльным мешком, Семену удалось пролезть в комнату и даже присесть на краешек старого облезлого дивана, потеснив двух котов, глядевших на него с голодной надеждой.

– Это тебе – Он протянул Володе желтый хрустящий пакет с продуктами. Тот снова тепло улыбнулся, отчего в уголках глаз собрались лукавые морщинки, извлек, оттуда пару сосисок и кинул котам, которые с утробным урчанием накинулись на еду. Немного погодя, обсудив все новости, соседей, родственников и конечно политическую обстановку в мире, Семен перешел к главному.

– Слушай Володь у меня к тебе вопрос, нет, скорее помощь твоя нужна. Или совет.-

Володя, безмятежно поглядел на брата

– Ты говори, говори! – подбодрил он.

– Понимаешь, я тут новую книгу пишу. Вроде все нормально вначале шло, как и раньше, а сейчас облом, просто тупик какой то!

– Ух, ты как здорово! – блеснул глазами Володя. Он весь как-то подобрался. – Почитай мне или нет, погоди, расскажи лучше сюжет вкратце! Нет, постой, а кто герой у тебя? А зовут как? Книга большая будет? Роман? А как же ты весь сюжет в голове держишь?

– Володь подожди не тараторь – с досадой перебил его Семен. – Ты вникни! Вот я когда стихи твои слушаю или песни, то прямо картинку вижу и чувствую так быть и должно. И у меня так выходило. А сейчас все, нет этого. Как отрезало. Вот и топчусь на месте.

– Давай так – задумчиво потер нос, Володя. – Ты мне расскажи сюжет, введи так сказать в курс дела, и почитай потом немного те места, которые захочешь.

Так и сделали. Чем дольше читал Семен, тем больше мрачнело лицо брата. Он уже не напоминал доброго святого, а больше походил на строгий лик с древних, почерневших от времени икон.