Анатолий Науменко - Грани реальности

– Молодец, – подбадривал Арчибальд, – расскажи теперь, чего ты больше всего боишься…,разумеется, озеру.

– Твоей жены, – боязливо пробормотал Юстас. – У нее такое лицо, словно в детстве его переехали повозкой… трижды…

Харрингтон замотал головой, словно бы отгоняя назойливые слова, жужжащие у него в голове.

– А… з-знаешь, чего я больше всего боюсь? – спросил он, показательно обращаясь к озеру. – Того, что мой друг однажды снимет рядом со мной свои сапоги! Да, мне бы очень не хотелось умирать от удушья!

– И снова… ничего, – спокойно пробормотал Юстас. Он был настолько глуп, что наверняка не смог бы уловить в его словах скрытое оскорбление. – Я честен с тобой, озеро… Сделай меня рыцарем, я очень хочу быть королем! Я уже и прошение подал.

– Что т-ты с-сделал?! – вскрикнул Арчибальд, заикаясь и брызжа слюной от гнева.

– Хочу вступить в придворную свиту, – тем же тоном объяснил Колдуэлл.

– Но это было последнее место! Ты ведь знал!! М-мы должны б-были обсудит это!! Предатель!

– Ты уверен? – искренне удивился тот.

Харрингтон издал пронзительный крик и, выхватив из ножен меч, хлестким ударом рассек доспех друга. Бездыханное тело, покачнувшись, упало на спину с громким всплеском. Секунду – другую Арчибальд осмысливал произошедшее. Меч выскользнул из его дрожащих рук и упал в воду. Он широко раскрыл рот – к нему только что пришло озарение.

– Говорить озеру,… – шепотом промямлил он. – Ну, конечно! Буквально… прямо под водой!

Он с трудом вынул ноги, увязшие в илу, и скорее помчался на глубину. Окунувшись с головой, он принялся неразборчиво бормотать свои истинные секреты и тайны, все самые сокровенные желания столько времени, насколько хватило воздуха. Когда настал момент торжественного восхождения из глубин, Арчи не шевельнулся. Он бешено колотился в стальной ловушке, покалено увязнув в рыхлом дне озера, словно в болоте. Харрингтон боролся до тех пор, пока последний пузырек воздуха не выскользнул из его разинутого рта и не поднялся вверх, к неподвижной кромке воды.

Очередные бедолаги пали жертвами беспощадного леса. На сей раз не по вине монстров или другой нечисти, а лишь из собственной глупости, так и не узнав, что Озеро Доблести находилось всего в полумиле от них, на такой же поляне, с таким же берегом, без ужасного ила и с кристально-чистой водой, в которой, я вас уверяю, утонуть невозможно.

Поистине захватывающе смотреть на то, как нечто донельзя маленькое и незначительное вдруг в одночасье перестраивает все свое окружение. Приносит хаос, а порой и прогресс. Разрушает традиции и закономерности. Будоражит умы. Вдохновляет некоторых и разочаровывает большинство.

Для многих, в чей ум уже успели заложить жизненные стереотипы и заведомо ложные представления о том, что хорошо, а что плохо, что нормально, а что напротив – нормой не является, сложно понять всю важность всего незначительного в этом мире. Крах состоявшегося порядка для них – катастрофа. И очень жаль, что лишь один процент из таких людей способен понять, что тот порядок или, лучше сказать, распорядок, в котором они проводят свои жизни, является ничем иным как хаосом и полнейшим безумием! С осознанием этого и приходит та самая незначительность.

День сменяет ночь, ночь – день. Растения тянутся к свету, а человек дышит воздухом. Все в этом мире сбалансировано и закономерно. Порой поистине невообразимо, сколь значительный дисбаланс может принести маленькая искорка в гигантском лесу.

Знаете, почему все жизненные процессы столь долговечны? Не потому, что они идеальны или хорошо слаженны, а потому, что шанс выпасть именно тем обстоятельствам, чтобы та самая искорка не упала на каплю росы на траве, не погасла в воздухе и в конечном итоге разгорелась – один на миллион!

И вот, в силу случайности, везения или невезения относительно каждого, незначительная искра уже перерождается в стихию, сметающую все на своем пути. Тьма отступает, рассеиваясь в зареве адского пламени. Растения больше не тянутся к свету, иссыхая и погибая от того, без чего ранее не могли расти. И наконец, человек, нашедший спасение в озере, охваченном теперь кольцом огня, падает в воду не в силах более дышать угарным газом, словно поглотившим весь кислород. Так оно и происходит… Победа незначительности над системой и правилами.

****

– Что было дальше, друг мой, прошу, продолжайте.

– Я падаю в воду…

– В воду? – переспросил доктор с озадаченным взглядом.

– Именно, – подтвердил я. – А затем голос. Звонкий женский голос… неприятный, но… в тоже время манящий.

– И что же он говорит вам… этот голос.

– Нам порой так сложно расставаться с иллюзиями,… – начал цитировать я. – Мы неустанно откладываем расставание с ними, пока они не становятся частью нашей жизни. Но настанет момент, когда тебе придется оборвать завесу фантазий… когда тебе придется убить… убить меня .

Воцарилась тишина. Доктор опустил руки на подлокотники и нахмурился. Я знал, о чем он думает. Сейчас он сложит пальцы в замок, уложит их на коленях и посмотрит на меня пристальным взглядом из-под своих очков-половинок.

Я сижу в этом гадском кресле психиатра и смотрю, как глаза пятидесяти летнего «мозгового червя» подрагивают от кипящих в его голове мыслительных процессов. Он не думает, как помочь мне. Старик думает лишь о том, что бы такого сказать очередному психу, дабы тот не слетел с катушек, пока он будет рыться в справочниках, ища подходящее «жизнеутоляющее».

Я называю типов, подобных ему, мозговыми червями потому, что они окончательно доедают и без того пострадавший разум всех, кто к ним приходит. Обрабатывают его, словно почву, убирая все лишнее до той поры, пока не останется только многофункциональный рудимент, способный лишь на то, чтобы поддерживать однообразное существование организма.

– Итак, Майк…, – начал доктор, сложив руки в замок на коленях, – скажи, как часто ты слышишь подобные монологи?

– Всегда, когда засыпаю.

– А именно…

– Часто, – нехотя отвечаю я.

– Судя по твоему состоянию, – лекторским тоном заговорил доктор, – с бессонницей, паранойей и систематическими проявлениями зрительных и слуховых галлюцинаций, на грани нервного срыва, спишь ты не чаще, чем несколько раз в неделю. Это, по-твоему, часто?

– Вы за мной из-под кровати наблюдаете, док? – огрызнулся я, приподнявшись в кресле и нервно настукивая пальцами по колену. – Если честно, я вообще не понимаю, что я здесь делаю. Со мной все в порядке.

– Твоя соседка по квартире направляет тебя сюда уже в пятый раз. В пятый! – повторил старик, тыча в меня ладонью с растопыренными пальцами. – Пора бы нам уже прийти к соглашению.