Ольга Верещагина - Поезда, вагоны, перегоны

Вдруг в дверь купе постучали. Я открыла её и увидела ту женщину, которая разговаривала с мамой у вагона.

– Здравствуйте – уверенно и чётко произнесла она.

– Я наверно ваша соседка. У меня 19 место, нижнее. Ой, у Вас очень много вещей. Занимайте мой рундук, у меня только одна сумка, да пакет с продуктами.

– Здравствуйте. Большое спасибо, очень кстати. Набрала подарков, ничего не помещается в мой рундук. Давайте знакомиться – меня Ольгой зовут, а Вас?

– Очень приятно, а меня Еленой, а вернее Алёной, так все меня называют, с легкой руки моей мамы. Она меня всегда звала – Алёнушкой – с какой-то грустью в голосе, произнесла Алёна.

– Очень приятно познакомиться. Далеко едете? Я – до конечной. А Вы? – спросила я.

– И я наверно тоже – как – то растерянно произнесла Алена – размещайтесь, а я пойду, попрощаюсь с мамой.

Алёна оставила свои вещи и вышла.

Я разложила свои пакетики и сумки по рундукам, переоделась и решила ещё раз выйти, постоять на перроне. Мне стало интересно, что же случилось с Алёной и почему мать, так категорично отговаривает её от поездки.

Алёна и её мать стояли всё там же. Мать уже плакала, но плакала, как-то наиграно, на публику. Говорила пафосно, давя на жалость.

– Ты, Алёна не понимаешь и не знаешь, как жить без денег. Ты никогда не знала отказа в средствах. И папа, и Вадим, всегда обеспечивали тебя и твоих детей всем. Чего ты ищешь на старости лет? Любви? Какой любви? Плотской? Я всю жизнь прожила, ради тебя без неё – ничего жива и здорова, как видишь. Так многие в нашем кругу живут. Чего тебе не хватает? – почти кричала мама Алёны, призывая, в свидетели меня и проводницу.

– Это моё дело, мама. Я так решила. Я просто устала быть дорогой мебелью в ваших манипуляциях с Вадимом, и это твой выбор, но ты не дала мне возможность самой решать. Вот я и решила. Я уже взрослая девочка, я уже бабушка, и ты это знаешь. Я могу немного позволить пожить так, как я хочу. Это мой выбор. А у Вадима – свой выбор. Ему я нужна, как красивая ширма его благополучной семьи, которой фактически и не было. Всё, иди домой. Хватит эпатировать народ. Это вокзал, а не театр – тихо увещевала мать Алёна.

– Ну, слава Богу. Ну, где ты задержался? Я здесь, 7 вагон. Скорее иди, а то уедет… – кому-то ответила мать Алёны в телефон.

– Ну, всё, мама. Успокойся и иди домой. Ничего не случилось. Вы с папой ещё вместе и всё будет хорошо. Слава Богу, все – здоровы. А я буду звонить, и приезжать в гости.

– Ты не представляешь, что такое Кавказ. Ты же ничего не знаешь, что там случится и как… Останься, прошу тебя, доченька, очень прошу, и папа просит… Чем тебе здесь плохо? А как же твои дети?

– Успокойся, мама. Дети уже взрослые, самостоятельные. У них уже свои дети, мои внуки и твои правнуки. Они имеют всё, что необходимо для жизни, да и отец здесь живёт, и вы с папой… – спокойно успокаивала Алёна мать.

– Останься, доченька, прошу тебя… Здесь у тебя есть всё – и квартира, и дача, и положение, и служебная машина, всё, что не пожелаешь… Бог с ней, с любовью… На что она тебе нужна, если ты всё это потеряешь? Такого мужа потерять в твоём возрасте – это непростительно… Пойми это… В твои 56- это глупо любви искать и с кем, да еще где? У черта на куличках… Нашла бы любовника, да и Вадим бы особенно не возражал… Вадим же тебя содержит… А остальное – блажь… Останься…

– Нет, не останусь. Билет на руках, вещи в вагоне. Я поеду. Как всё решится, позвоню. Иди домой, успокойся. Всё будет хорошо.

– Ну, не хочешь с Вадимом жить, живи у нас. Я с папой поговорю. Заведи кого – ни будь, раз приспело. Только останься.

– Нет, мама, меня уже ждут. А самое главное, я сама этого хочу. Я всё решила, я – еду – решительно проговорила Алена.

– Внимание провожающих и пассажиров!!! Через 5 минут поезд отправляется в путь. Прошу всех отъезжающих войти в вагон – громко прокричала проводница нашего седьмого вагона.

– Ну, вот и всё. До свидания, мама. Не плачь. Я тебя люблю. Поцелуй папу. Скажи – всё будет хорошо – скороговоркой проговорила Алёна, собираясь сесть в вагон, но вдруг к ним подошел мужчина и взял её за локоть.

Мужчина стал что- то быстро надменно ей говорить. Мать вцепилась ей в другую руку и удерживала её, пока мужчина что-то ей говорил. О чём он говорил, я не слышала, поскольку уже была в вагоне, могла только видеть, как Алёна освободилась из цепких рук матери и этого мужчины, стояла, гордо подняв голову, и слушала, что они ей говорили. Она спокойно, даже как – то отстранено выслушала всё, что сказал мужчина, резко повернулась и, не оглядываясь, вошла в вагон.

Мать постаралась догнать её, но проводница преградила ей путь в вагон.

– Поезд трогается. Провожающим в вагон нельзя. Предъявите билеты – громко сказала она.

Мать вернулась к окну вагона, где стояла Алёна. Она ей что-то показывала, манила и просила, выйти из вагона, плача и прижимая кружевной платок к глазам.

Поезд медленно набирал ход.

Мимо окна проплыло изваяние Вадима с надменно – презрительным выражением, к которому подошла мама Алёны и взяла его под руку, помахав нам своим кружевным платочком.

Поезд шёл, постукивая на стыках. Он вёз нас во Владикавказ.

Впереди почти двое суток дороги, и много, много разговоров…

За окном пробегали дома, полустанки, электрички, а мы с Алёной стояли у окна и просто смотрели на них, каждая думая о своём.

– Приготовим билеты, для проверки – это проводница Вера, вывела нас из задумчивости.

– Ну, вот и поехали… – произнесла я, входя в купе.

Проводница Вера, об этом у неё было написано на бейджике, шла по вагону и собирала билеты, принимала заказы на обслуживание и выдавала постельные принадлежности.

За мной следом вошла и села на свою полку Алёна.

– Ну, вот и поехали… Сейчас билет отдам Вере и выйду, дам Вам возможность спокойно переодеться … – только и успела я произнести, как в купе протиснулась наша проводница, с замечательным и редким именем Вера.

– Билетики, билетики готовим… А вы тут у меня вдвоем пока едете? Хорошо, когда свобода в купе и лишних ушей нет… Ну, что девчонки, грустите? Все мы девчонки до самой пенсии… А чего – это было? Я не поняла… Для кого этот концерт с выходом устроила твоя мамаша? Хотела еще и в вагон за тобой сигануть. Ну и, шустрая… А ты, извини, я на – ты… Как зовут тебя? А – Елена, так в билете написано, а мамаша тебя Алёной называла… Так вот, Алёна, я простая, сильно битая жизнью бабища, точно знаю, что так нельзя давать на себя плевать никому. Хотела я тебя раньше позвать, да этот гусь лапчатый явился, по её велению… Да, что я говорю… Простите меня, но жизнь здесь в вагоне и поезде повидала… Душа поговорить просится… А что? Народу мало в вагоне, все сейчас чайку попьют и лягут, а может, посидим по – бабски, от души с чайком и душой, а может чё покрепче? А? Вижу грустно и тяжко тебе, а поговорим – полегчает… А? Так, найти? – торопливо предлагала Вера, а я видела, как ей самой хотелось просто поговорить и высказать все, что наболело на душе. Вся эта история с проводами Алёны всколыхнула что-то давнее и недосказанное за эти годы непростой жизни Внры. Мы были все примерно, ровесницы, и у каждой был свой большой жизненный багаж…