Андрей Брыксенков - Моряк солёны уши. Пермский этап

Вдоль коридора были установлены газовые плиты, на которых готовилась еда. Запахи щей, лука, жареной рыбы неизменно витали в воздухе и проникали в комнаты. Возле плит стояли кухонные столы, за ними жильцы этой хламиды, обычно, принимали пищу. Здесь же устраивались пирушки по-соседски.

Народ пирушки любил и учинял их довольно часто. Кутилы водку особо не привечали, налегая в большей степени на бражку, которю готовили по сохранившимся в памяти народным рецептам. Пойло было еще то! Аж на лестнице разило, а уж про коридор и говорить нечего. Под ногами путались дети, шныряли крысы, в комнатах по щелям в стенах сидели злющие клопы.

Вот такое жилищное чудо, которое в обиходе называли «Восьмым углом», реально существовало в центре Перми. Если сравнивать его с «Вороньей слободкой», то еще не ясно, чей козырь будет старше.

Кленовые листья лениво планировали на подернутую инеем траву. С Камы тянуло прохладой. В это чистое, осеннее утро Барсуков отправился в аэропорт, чтобы встретить жену и сына.

Для временного пристанища (пока не достроят новый дом) Барсукову выделили пустовавшую комнату в Восьмом углу. К прибытию жены он купил кровать, диван, стол, стулья и еще кое-что по мелочи.

Барсуков очень опасался, что экстравагантность Восьмого угла шокирует жену. Он всячески подготавливал её к встрече и с самим углом и с его обитателями. Да видно в своих стараниях пересаливал. Жена слушала, слушала его и наконец прервала:

– Ну, что ты суетишься. Что я трущёб не видала. Ничего страшного. Перебьемся.

– Но там и крысы есть.

– Крысы – это грызуны. Типа зайцев. Причем очень умные канальи.

О наличии у жены такой грани, как непринужденное общение с ущербными, как он считал, людьми, Барсуков даже не подозревал. А такая грань имелась. Тамара быстро нашла общий язык почти со всеми жильцами Восьмого угла. Часто с ними болтала. Они отвечали взаимностью и даже угощали её бражкой.

Барсуков удивлялся:

– Ну, что ты в них находишь?

– О, Леша, это очень оригинальные люди.

– В чем же проявляется их оригинальность?

– Ну, например, Нина, дочь дяди Васи. Натуральная колдунья. Тонкие черты лица, один глаз серый, другой зеленый, льняные локоны. Когда она примет полстакана и начнет декламировать Цветаеву, то ты начинаешь, наконец, понимать эту поэтессу.

– Откуда она Цветаеву-то знает?

– Нина училась в Университете на филфаке. Но не доучилась. Бурный роман с Костей, сыном профессора. Скандал. Костя ушел с ней. Сейчас, конечно, спивается, но это другой разговор.

– Что и Лиза Кантор тоже оригиналка?

– Еще какая! Она у себя в комнате крыс дрессирует.

– Крыс!?

– Да, я видела. Это очень уморительно. Они её слушаются.

– А, Клава с Марусей?

– Здесь вообще коллизия. Клава только внешне женщина. На самом деле у неё между ног такое болтается, любой мужик позавидует.

Барсуков был очень удивлен полученной информацией. Чтобы передохнуть, он нацедил в стакан холодного чая и стал его прихлебывать с шоколадкой, ожидая дальнейших сенсаций:

– Ну в Ленке-то Заниной ничего такого нет.

– Ты что! Здесь настоящая магия. Мужчины к ней липнут – не оторвешь. А один её хахаль обязательно приходит с подарком. Он достает из кармана и преподносит ей кусок дефицитного мяса. До такого даже Шекспир не додумался бы.

– А откуда он мясо-то берет.

– С мясокомбината. Он там работает.

– Что ты еще поведаешь?

– Много чего могу поведать. Знаешь ли ты, что наша соскдка Вера убила своего мужа и ей ничего не было?

– Ну ты какие-то страсти начала рассказывать. Наверное, хватит на сегодня.

Через три месяца Барсуковы получили двухкомнатную квартиру в новом доме и с помощью жильцов Восьмого угла переехали на новое место жительства.

Тамара, прожив на новом месте месяц, другой, смеялась: «Дожили! Поговорить не с кем. Пойти, что ли в Восьмой угол, да поболтать с интересными людьми».

Пермский драматический театр (нуне Театр юного зрителя)

Утром перед дежурным по училищу нарисовались два гражданина богемной наружности. Один был в берете и при бабочке, другой, лохматый носил большие темные очки, его шея была повязана цветастым платком. Они представились.

Тот, что при бабочке, оказался директором Пермского драматического театра, его спутник – секретарем партбюро. Они хотели встретиться с начальником училища.

– С какой целью? – спросил дежурный.

– Нам нужно побеседовать, – ответил секретарь.

– На какую тему?

– Это конфиденс, молодой человек, – замутил директор.

Дежурный снял трубку:

– Товарищ генерал, докладывает дежурный по училищу майор Митрофанов. Прибыли два представителя драмтеатра, они просят принять их… Сказали, что конфиденс… Есть!.

Дежурный обратился к рассыльному:

– Проводите товарищей в кабинет генерала.

Минут через десять визитеры вышли от генерала и покинули училище.

«Что это за попугаи были?» – интересовался народ.

Дежурный отвечал.

– А, чего они приходили?

– Наверное, насчет распределения билетов среди курсантов. Театр-то плохо посещается.

Но дело оказалось более серьезным. Сразу же после убытия театральных деятелей генерал вызвал начальника строевой части. Выйдя из генеральского кабинета, тот отыскал капитана Барсукова, и они вместе, прихватив с собой еще одного офицера, куда-то уехали.

Накануне вечером капитан Сомов готовился к заступлению в гарнизонный наряд. Он натянул бриджи, влез в сапоги, нацепил портупею с кобурой. Затем зашел в оружейку и получил пистолет с патронами. После чего, полностью готовый к несению службы, он отправился пешком, н-е-е-е-т, не в комендатуру. А, отправился он в драматический театр.

Отправился Сомов в театр не драму смотреть, а по личному делу. В драмтеатре лицедействовала его жена. На ролях второго плана. Несмотря на свой невысокий статус, она гордилась званием акрисы, она бесконечно обожала мир театра и большую часть времени проводила в его стенах.

Квартира и дети пребывали в заброшенном состоянии. Её вечерами не бывало дома. А тут еще доброжелатели шепнули Сомову, что его жена крутит роман с режиссером. Вот капитан и решил разобраться в этом вопросе на месте. Он шел и бормотал: «Сейчас разберемся в этой филумене! Сейчас я устрою вам мартурану!». Его злой настрой возрастал по мере приближения к театру.

Труппа театра готовила к постановке пьесу итальянца Филиппо с красивым названием «Филумена Мартурано». Название красивое, а сюжет ходульный. Там Филумена дает направо и налево, рожает детей, а потом её мужик, дон Доменико разбирается, кто его сын, кто не его сын.