Дмитрий Королёв - Беседы с Жоржем

– А вы, мадам, не ждите встреч с друзьями юности беспечной…

Большой аквариум, наполненный полупрозрачной жидкостью, совсем не радует глаз. И дно не засыпано грунтом, и водоросли отсутствуют, и вместо рыбок – а габариты вполне позволяют держать пару сомов – плавает Жорж, досадным отсутствием тела напоминая головастика.

– Этим-то наука и отличается от алхимии, – Чучельник совершает сложные манипуляции вокруг аквариума, и водянистая субстанция постепенно эволюционирует, – наука приносит пользу. Конечно, мы не берём в расчёт частную выгоду алхимиков, получавших при помощи своего искусства самое настоящее золото – из кошельков доверчивых клиентов.

Жидкость концентрируется вдоль изогнутой линии воображаемого хребта застывшего г-на Павленко, сгущается и чернеет. Пока предмет не имеет имени, его можно исследовать, беспристрастно погружаясь вглубь его структуры, никак не сковывая восприятие. Но как только возникает название, картина разом упрощается, и суть предмета сводится к понятию, привязанному к слову, даже если связь поверхностна и условна. Стоит произнести несколько фраз, и в мыслях оживает ассоциативная цепочка, и наблюдение встраивается в непротиворечивую картину мира… Раньше я считал, что аквариум просто давно заброшен и вместо спокойствия плавающих рыбок насыщает лабораторию уютом старого милого хлама. Это было вполне свойственно хозяину дома – такой здешнюю обстановку я помню с самого начала, с первых дней нашего знакомства.

Ранним утром, в автобусе, подвозившем пассажиров к трапу самолёта, горел электрический свет, за пределами салона было сыро и пасмурно. Оставив за спиной ворох дел, преодолевая дремоту, я глядел сквозь серую поверхность окна, и в голове вертелись не самые весёлые образы:

Скучно, беспросветно, безоглядно.

Точка – не конец и не начало,

Холод – не отсутствие тепла.

Мы двигались в тягостной мгле, или, точнее, так мне представлялось изнутри автобуса при взгляде сквозь запотевшее стекло. Мы ехали, но ничто вокруг не говорило о движении, лишь монотонный гул мотора убеждал: ничто не стоит на месте. Редкие слова, пролетающие между попутчиками, только подчёркивали тишину невидимого мира. Но, всё же, то ли благодаря настойчивости водителя, то ли утомлённый моими полусонными впечатлениями, сумрак начал рассеваться, и за стеклом показались ступени, ведущие к самолёту. Впрочем, с г-ном Павленко я встретился немного погодя.

Тутта заворожено смотрит в затылок Чучельника, движениями рук напоминающего пианиста. Он будто чувствует увлечённый взгляд и продолжает говорить:

– Нигредо 27 27 Nigredo (лат.) – чернота, в алхимической традиции первая стадия превращения, начальное состояние. . Как можно было сотворить целую систему систем, основанную на пустоте? Ведь всё, что происходит из пустоты, в конце концов в неё же и низвергается, складывается, будто карточный домик. Камень, брошенный к облакам, падает вниз; слова, обращённые к солнцу, уносит ветер; всё, чем жила планета эпохой раньше, ныне покоится под землёй. И в своей попытке оторваться от поверхности, отделить себя от неё, мы плавим не руду, мы плавим собственный мир, чтобы в результате получить – нет, не жалкий металл, но свою сущность, квинтэссенцию себя.

«Где же это я слышал, – рассуждаю я вслед за словами Чучельника, – что в результате мы из человеков получаем гумус?..» Тот делает паузу в лекции, но не в процессе формирования тела г-на Павленко – для успеха операции требуются и опытные руки, и ясный ум.

А самолёт, давно оторвавшись от земли и приподнявшись, отбрасывая размытую тень на квадраты полей, потом задрал нос и вонзился в облака.

На моих коленях была раскрыта «Prima materia» 28 28 Первичная материя (лат.). По Аристотелю, основа всеобщего материального мира; наряду с четырьмя сущностями – огнём, водой, воздухом и землёй, её должна была составлять quinta essentia – квинтэссенция – камень, часто называемый камнем мудрости. , средство от скуки и заодно случайное пособие по неспешному изучению латыни, старинная книга безымянного автора о практическом способе получения золота. Сосед, смотревший в иллюминатор и долго не обращавший на нас никакого внимания, всё же отвернулся от побелевшего стекла и уронил рассеянный взгляд на изъеденные временем листы. А потом, оживившись, заметил и меня. Представившись, он отрекомендовался букинистом.

– О, это, несомненно, интересная книга, не хуже творений Фламеля 29 29 Никола Фламель (1330 – 1417) – автор «Книги иероглифических фигур», где он уверял, что смог превратить большое количество ртути в золото. .

Мы долго обсуждали предмет алхимии, причём попутчик уверял, что ни в одном источнике не содержится внятного изложения любого из её аспектов, по очень простой причине – искусство описать нельзя. Передача ощущений нуждается в традиции: она возможна, что называется, только из рук в руки, от учителя к ученику.

– Впрочем, у меня обширная библиотека, и вполне возможно, что вы найдёте там кое-что по душе. Если вы увлекаетесь содержательной стороной вопроса, могу предоставить в ваше распоряжение свою лабораторию – мне приятно ваше общество.

Я принял к сведению его приглашение. Отвлёкшись от недавнего опустошения, мысли мои наполнились туманом, будто сочащимся сквозь толщу иллюминатора. Стюарды развозили обеды. Сосед после некоторой паузы перешёл к философским вопросам, проявляя тем самым способность тонко различать настроение собеседника.

– Известно, что главным предметом поиска у алхимиков был вовсе не способ превращения простых металлов в золото. Ведь заказчики исследований, как правило, были небедными людьми. Секрет вечной молодости, то, что и возвращает смысл жизни, и вновь отнимает его, этот секрет интересовал могущественных правителей, вельмож и философов. Но, предположим, найден эликсир молодости – и что вы станете делать?

В трудных вопросах скрывается истина.

Чучельник всё молчит, и я принимаюсь комментировать Тутте высокие материи. Она, привыкнув к обстановке, больше не пугается ни лёгкого дребезга урчащих установок, деловито оживляющих пространство лаборатории, ни игры света внутри них – теперь ей спокойно и интересно. Я вполголоса говорю:

– Маленькая рыбка данио, обитательница тёплых морей и уютных аквариумов, может восстанавливать сердечную мышцу, даже если ей вырезать пятую часть ткани. А ведь то, на что способен этот небольшой, но сложный организм, вполне подвластно и человеку – достаточно только ему помочь, подтолкнуть клеточную память. Ведь любое существо развивается, в некотором смысле, из точки.

Мне хочется добавить, что онтогенез подобен фракталу, что это функция от нуля, – но зачем такие сложности милой собеседнице? В дальней части помещения трудится молчаливый неолитик, белым халатом и шапочкой подчёркивая сияющую чистоту лаборатории. Биокомплекс, самое значительное сооружение, громоздится во всю стену до потолка и уходит глубиной в неизвестность.