Дмитрий Королёв - Беседы с Жоржем

«Возможно, не отдавая себе отчёта, какую задачу на самом деле решают Соединённые Штаты Америки, подвергая бомбёжке Югославию, они в действительности таким образом замедляют рост Европы как центра тяготения. В недалёком будущем следует ожидать подобной операции в Ираке либо в Саудовской Аравии, чтобы приглушить голос исламского мира, а также в Северной Корее, чтобы отвлечь от экспансии поднимающийся Китай».

Интересно, что это оказались материалы доклада, прочитанного в Нью-Йорке. Я вздохнул и перевернул десяток-другой страниц.

Тутта, насколько было видно, уже некоторое время наблюдавшая мои изыскания, чуть склонила шею, чтобы лучше рассмотреть текст, протянула руку к папке и со словами «да это не здесь» помогла найти нужный раздел. Здесь характер документов принял совершенно иной оборот: какие-то сложные топологические схемы перемежались адресами, номерами телефонов, фамилиями и фотографиями. Среди незнакомых лиц вдруг я встретил физиономию Жоржа, запечатлённую в разное время; в особенности мне понравилась его борода, которую он уже давно не носил, прямая и нарочито нестриженая, придающая ему вид шотландского воина времён Уоллеса.

«Любопытно, как вообще чувствуешь себя в килте 26 26 Национальная мужская одежда шотландцев. , в длинной бороде?.. Что ж, интересная папочка. И где же они такие водятся?»

– Ну, хорошо, – собрался с духом я, – но почему вы связались со мной, а не с г-ном Павленко? – Я пролистал бумаги и на одной из последних страниц внезапно увидел собственное лицо, и, запнувшись, подумал: «Всё доводи до конца». Тутта посмотрела на меня с сомнением. Нам принесли заказ, и она, шелестя фольгой, сказала: – А вы попробуйте с ним свяжитесь.

Кафе мы покидали молча. Порой слова – ненужная условность.

Машина долго не могла выбраться из центра, а я лихорадочно звонил Жоржу, и все попытки были безуспешны. Длинные гудки телефона соединялись со стуком сердца, отдающегося в ушах. Вокруг автомобили бессильно сигналили друг другу. Г-н Павленко всегда подходил к вопросу телекоммуникаций основательно, и поэтому положение казалось из ряда вон выходящим.

В конце концов мы вырвались на простор, и далее помчались стрелой на западную окраину города, к дому, где жил и работал Жорж. Солнце сверкало в окнах домов, уже не ослепляя глаз холодным светом, жизнь шла своим чередом – к чужим проблемам люди равнодушны. Мы приближались к цели.

Там, впереди, за городом – дремлющие леса, раскинувшиеся во всю ширь, пустынные поля, открытые небу, вдалеке уходящему в океан. Явления природы просты и безграничны.

У особняка г-на Павленко мы не смогли въехать во двор, так как на сигнал клаксона ничто не реагировало, и ворота не открывались. Нам пришлось пройти через кованую калитку, тихо отворившуюся на могучих петлях, миновать автостоянку, и, взойдя на порог, остановиться. Нас встречал Жорж, правда, сидя, не шевелясь и – без головы.

Тутта вскрикнула и отвернулась к кустам шиповника. Я кинулся к безжизненному телу, но не обнаружил ничего кроме нескольких глубоких ран, следов невероятной схватки, лужи крови да иссечённой зазубринами катаны, которую продолжал сжимать в руке поверженный боец. Нападавших явно было больше двух, так как в противном случае у них бы не оставалось шанса на победу – мне хорошо были известны фехтовальные способности Жоржа, теперь нашедшего покой.

Небытие наступает, как только поставлена последняя точка. Человек подобен книге, и пока он живёт, перелистывая страницы, пока глядит вперёд и видит даль, он ещё не окончен. Когда же книга умирает, её относят корректору, и тот наводит похоронную ретушь, далее труп доставляют в типографию, и в конце последнего пути в дело вступает пресс. Честный читатель, держа в руке посмертный оттиск, обыкновенно сам себе говорит: вот прошлое, отлитое в свинце.

Я огляделся вокруг. Со стороны калитки приближался человек. Его шаги напоминали походку посланника богов, быстрого, как мысль, Гермеса, который идёт к Персею, обезглавившему медузу Горгону, и несёт в сумке её голову. Правда, сейчас сквозь ткань не сочились капли ядовитой крови, обращавшиеся в змей, и не было на ногах у гостя крылатых сандалий. Это был тот самый любитель долмы, светловолосый сотрудник государственной безопасности и, как видно, охотник за головами: формат его ноши не оставлял никаких сомнений.

– Здравствуйте, здравствуйте, давно я вас поджидаю. Полагаю, нам лучше пройти в дом.

Тутта, по всей видимости, простившись с мидиями, взяла меня за руку.

– Да, и папочку позвольте, – добавил гость. Тутта легко рассталась с увесистой подшивкой, и хозяин положения подбородком указал нам на дверь. Мы вошли. Цвет лица бедной девушки, теперь не отпускавшей моей руки, даже в полумраке был бледнее костей, в целости и сохранности лежавших в чуть подсвеченных нишах оссария – по всему было видно, что бой происходил снаружи. Сзади слышались слова: – Меня обычно называют Чучельник. О, искусство таксидермии подобно дереву уходит корнями вглубь времён. Это и мумии египетских фараонов, и тонкая работа по созданию василисков, и шитьё заморских тварей. Да и сейчас музейные неплохо промышляют. Но настоящих мастеров почти нет. Почти. – Чучельник хорошо ориентировался в доме Жоржа. Мы прошли коридор, миновали несколько дверей и вошли в лабораторию. У моей спутницы из-под очков текли слёзы. Таксидермист продолжал: – Итак, у меня есть для вас удивительное предложение. Здесь, в этом боксе, – тут он приподнял жуткую ношу, – в холоде, фольге и виталине, голова г-на Павленко, в состоянии, вполне пригодном для восстановления. Никогда бы не расстался с таким приобретением, но долг, но дело, но долги… меняю свой товар на голову г-на Ворсюка, и уж вы мне её добудете вместе с вашим Жоржем.

Лаборатория жила своей жизнью. Что-то происходило в автоклаве, химический конвейер был загружен опытом, а за биокомплексом приглядывал ни на что больше не реагирующий оператор из серии неолитиков.

«Как же вы настойчивы, мистер Чучельник! Но, видимо, я стал частью странной игры» – подумал я и произнёс: – Я могу согласиться или не согласиться. Во втором случае, пожалуй, жизнь моя во многом потеряет смысл. В первом же случае я могу обещание исполнить или не исполнить. Что же послужит вам гарантией?

– О, сразу виден неспециалист. В данном случае наилучшей гарантией мне послужит ваше слово. Так что, по рукам?

Я смотрел на собеседника. Он мне совсем не нравился. Неприятный такой тип человека, осознающего свою неприятность. Так, наверное, легче. У меня выбора, на самом деле, не было. Я сказал: – По рукам.

Чучельник, улыбаясь, принялся раскрывать свой препарат, и, едва глядя на падающую в обморок Тутту, весело ей промурлыкал: