Екатерина Полухина - Ночь всегда заканчивается рассветом. Приключенческий роман

Иногда их навещала Ульяна и, тогда их жизнь становилась, совсем прекрасной. Они любовались, окружающей их природой, соревновались, кто лучше знает лес, сидели вечером у костра и, даже пели песни. И, эхо несло их высоко – высоко и, казалось, даже звёзды спускаются ниже, чтобы послушать их пение. Это лето было самым счастливым из всех, может потому, что Любаша их, уже была не тем маленьким ребёнком, что казалось совсем недавно. Может потому, что собиралась уехать от них, хоть и не так надолго. А, может просто потому, что детство их девочки уходило, куда – то далеко – далеко и они понимали, что этого не вернуть уже никогда. Ульяна, побыв с ними недолго, возвращалась домой, а отец и дочь оставались вдвоём, чтобы продолжить учёбу о среде обитания существ, без которых ни один лес, вовсе и не лес.

Ох и рад же был Андрей, глядя на то, как его дочка управляется с каким нибудь заданием. Без спешки, без суматохи. Всё делает обстоятельно, обдуманно, взвешено. Самое главное, чтобы горячку не пороть, а то пойдёт всё вкривь, да вкось. Правильно она всё понимает, и дело тогда спорится, и получается всё ладно, да красиво.

Но, вот и лето попятилось под гору, август наступил. После Ильи (2 августа) говорят так: «До Ильина дня и под кустом солнце сушит, а после Ильина дня и на пустоши роса не обсыхает». Ну, а так, как в лесу пустошей очень мало, то росы теперь было в лесу немерено. И, действительно, она почти теперь не просыхала, осыпая при каждом взмахе, обильным росопадом. И, дождя не нужно было, влаги хватало и так. На утренней заре она искрилась тысячами бриллиантов и, если ты любитель всего яркого, сверкающего, увлекшись, можно было забрести в такие дебри, что мама не горюй. Это получалось машинально. Под ногами теперь вместе с росой, было столько всего вкусного, сладкого, что хоть спину не разгибай.

Черника, брусника, ажина – так и просятся в кузовок. А, уж грибов то, видимо, не видимо. Знай только наклоняйся, да наполняй лукошко своё, не ленись. Рыба в реке нагуляла уже жир и из неё получается отменная, как уха, так и таранька. А можно, закоптить, засолить, или отправить на ледник, для строганины. Хотя для этого, её можно ловить, вплоть до самого следующего тепла. Жир рыба сберегает, пока вода не прогреется.

Всё бы хотелось заготовить, но в деревне тоже дел невпроворот. Нужно помочь управиться маме с огородом. Одной ей не одолеть эту работу. Да, она и так одна надрывается дома со всем, ещё и со скотиной. Хорошо, хоть папка отлучается к ней, помочь с заготовкой сена. Нет, как бы там ни было, а помочь нужно, А, то же скоро уезжать Любаше в город. Она и так, много времени пропустила, живя вне дома. А, теперь, эти нападки односельчан не остановят её. Да и, она ведь скоро снова уедет из Потехи и, будет наезжать по выходным. И то, получится ли каждый, а то, может раз в месяц случится.

Ну, вот и собраны початки, выкопана картошка, свезена тыква, да репа. Остаётся свёкла и морковь, ну да это родители сами уберут. Любаше было радостно, что хоть немного, но она поучаствовала в ведении домашнего хозяйства. Мамка уговаривает её сходить в церковь, причаститься, да благословение взять на учёбу в большом городе. Договорились на воскресенье, как раз припадал великий праздник, Успение богородицы, вот и решили они сходить, помолиться. Отец не пошёл, но, против, никогда не был. Там, ведь плохому не научат, пусть себе по молятся. Плохого тут ничего нет, они ведь не басурмане какие, крещеные люди.

Никто даже не помышлял о чём – то, плохом; ни какого предчувствия, ни у кого не было. Сон вещун не приснился ни кому из них. Всё было прекрасно, спокойно и радостно. Родители любовались своей, разно ряженой доченькой, что светилась вся и от обнов, и от того, что у неё есть такие папка с мамкой. Самые лучшие на свете. Добрые, славные, любимые.

Андрей, проводив своих девчонок, собрался посмотреть телевизор. Давно не смотрел, что в мире творится. Он уселся удобно в кресле и, стал смотреть; и, даже задремал вроде от того, что не привык вот так сидеть, спокойно без дела. Он ведь всю сознательную жизнь, что – то строит, пилит, режет, строгает. В, общем хлопочет. Кормит кого – то, выхаживает, защищает, ругается – бывает с браконьерами. Придумывает что – то в хозяйство, чтобы легче им жилось. Вот недавно генератор для света пристроил. В деревне света нет, а у них лампочка и холодильник работают. Да и стирку Ульяна затеет.

Сколько он так продремал, он не помнит, но разбудил его, громкий и какой – то тревожный звон колокола. Нет, он звонил, вроде бы, как всегда, но Андрею чудилась в этом звоне, какая то, беда будто. А, может ему так показалось, спросонья. Но, он всё равно вышел на улицу. Люди бежали в сторону центра, где были: церковь, магазин, школа, клуб. Почему бежали и зачем, он не знал. Вдруг, – убили, разнеслось по деревне и, тогда он, не думая ни о чём, бросился тоже со всеми в центр Потехи. Как будто, какая – то неведомая сила, вела его именно туда и она только знала, зачем.

То, что предстало перед ним, хлестнуло его нагайкой, по голому телу, закружило и, погрузило в какую – то тьму бездонную. Но, он собрался с силами и добежал до того места, где развернулась страшная драма. На земле лежала его Ульяна; бледная, с закрытыми глазами. А, рядом, чуть в стороне, куча камней, палок, кореньев и, из под них виднелось голубое платье его Любаши. Её ножка в голубой туфельке, ручка с перстеньком на тоненьком пальчике. Он сам покупал этот перстенёк и отсылал в станицу на её шестнадцатилетие. Да, её ручку, он узнал бы, из тысячи, таких же. Она ведь была самая родная. Вокруг бесновалась толпа людей, больше старух, стариков и женщин. Они все продолжали кидать камни и кричали: Ведьма! Ведьма! Конец ведьме! Не упустите, чтобы не улетела она в лес и, чтобы не навредила она нам снова бедою. Ульяну забирай, а ведьму твою, мы не отдадим. Будем стеречь денно и нощно. И, не подходи близко, не дразни нас, а то и ты будешь лежать тут же. И, что самое главное, всё это происходило почти рядом с храмом.

Он не помнил, что делал; как поднял и понёс свою не очень – то маленькую Ульяну домой. Помогал ли ему кто в этом, или же он сам одолел свою нелёгкую ношу. Помнит только, как его Улечка открыла глаза, посмотрев на него безумным взглядом и одно слово её: Любушка. Тело её обмякло и безвольно стало страшно тяжёлым.

И, тогда, ещё не понимая, как следует своей потери, он вдруг закричал почти не человеческим голосом. В этом крике было столько: боли, отчаяния, страха, мольбы и страшной скорби, что люди, сотворившие такую беду, вдруг замерли. И, остановились в своём безумии и, будто прозрели, и испугались того, что натворили. Они разом попрятались по дворам и виновато выглядывали от туда. А, возле кучи камней, остались двое мужиков с ружьями для охраны. Они не разрешили Андрею взять тело дочери. Она ведьма и так улетит, зачем её забирать? На кладбище, таких, не хоронят, а у тебя есть, чем заняться. Хорони жену и не искушай нас, Андрей. Мы, ведь будем стрелять, а зачем нужны ещё жертвы. О дочери же твоей, позаботится дьявол.