Николай Грицай - 105 Дней

– Это – женщина, – попытался объяснить он, – ты – женщина!

Соня еще немного подумала, и очень серьезно, возможно впервые с момента знакомства сказала не одно слово, а несколько:

– Я не женщина…

– Ого, вот так сразу! А кто же ты? Кто? Расскажи.

– Не знаю….пока, – она говорила прекрасно, медленно и четко выговаривая каждое слово. Ее голос звучал как старая добрая, всем знакомая мелодия, близка и знакомая, согревающая душу.

– Ну, хорошо, я не тороплю, согласен подождать! Немного, да и много не надо, ты очень быстро учишься. Просто удивительно!

В комнате горел свет, и только сейчас Дмитрий заметил, что все жалюзи опущены. Он тут же погасил свет, отчего в гостиной стало темно, поднял все жалюзи, впустив бодрящий солнечный свет внутрь. Косые лучи пробивались сквозь стекла и воздух комнаты, оставляя белесый след, падая на поверхности предметов в комнате, и умирая на них. После темной бесцветной ночи, девушка, возможно, впервые видела цвет нового для нее мира, и это не могло не потрясти даже ее таинственную душу.

– Красиво, – чувствами сказала она, неотрывно смотря куда-то вдаль, сквозь стекло окон.

– Вот видишь, уже озвучиваешь чувства… – порадовался за гостью Дмитрий. – Это очень по человечески… Иногда мы говорим умом, чаще именно это и оказывается ложью, поскольку мы обдумываем как все обернуть себе на пользу… а иногда чувством, – это редко оказывается неправдой. Но и откровенно, чувственно говорим мы, люди, все реже! – последние слова своей философской тирады Дмитрий произнес почти шепотом, глядя за окно, пытаясь там встретиться своим взглядом с Сониным. – Вот такая правда жизни…

– Почему? – стала вдруг неожиданно разговорчивей женщина. Дмитрий повернулся, и, улыбнувшись, заметил:

– Не все сразу! Только научилась хоть что-то понимать и говорить, и вот подай тебе ответы на все вопросы! Люди жизни проживают, не найдя и на половину ответов, а ты хочешь за ночь…

Он посмотрел на любопытную незнакомку, – она сидела теперь боком к нему, и лицом к окну. Детской наивности больше не было, – ни на лице, ни во взгляде. Вместо этого ее лицо выражало грусть и задумчивость, наложив маску мыслей на глаза.

«Да, в этом мире быстро взрослеют!» – почему то так подумал Дмитрий, глядя на еще более прекрасное в задумчивости лицо «Сони».

– Слушай, а давай наконец-то познакомимся, – предложил Дмитрий, – раз ты уже так помудрела! Как я уже говорил, меня зовут Дмитрий, то есть это мое имя. Имя дается человеку чтобы идентифицировать… тьфу, этот чертов техноязык, извини, привычка, в общем, имена даются при рождении чтобы дети, а потом взрослые люди отличались… примерно так! И как же тебя зовут, красавица?

– Думаешь?

– Что? – смутился Дмитрий, – тебя зовут «думаешь»? Или ты спрашиваешь меня, действительно ли я думаю, что ты красавица? Если последнее, – женщина медленно кивнула, – то я не просто думаю, – это не по моему велению происходит, – ты просто идеальная красавица!

– Я буду счастливой?

– Э-э… не знаю, наверно… Знаешь, люди не знают будущего… А с чего это ты взяла что должна быть счастливой, то есть я имею ввиду, где ты это прочитала… про счастье?

– В журнале, – медленно и членораздельно произнесла девушка. Дмитрий осмотрелся, – из-под вороха книг, которые он дал ей посмотреть перед походом в супермаркет, выглядывал уголок модного глянцевого журнала, забытого его бывшей.

«Ух-ты! Пока я шлялся она успела и до журналов добраться!» – удивился Дмитрий, в голос добавив:

– Лучше эту чушь, вот типа таких журналов не читать… Уж лучше классику… я, по крайней мере так думаю… Впрочем как хочешь, ты сама выбираешь!

Женщина никак не отреагировала на его слова, вернувшись к перелистыванию страниц книги, довольно быстро, и Дмитрий не мог понять, то ли она их читает, то ли просто просматривает. Это невозможно было сделать, – иногда она долго останавливалась на страницах с картинками, но чаще страницах, где был только текст. Он уже ничему не удивлялся, просто восхищался. Единственное, что было очевидно, лишь то, что незнакомка действительно черпает познания из этого «рассматривания», поскольку начала самостоятельно разговаривать, и даже появились глубокие мысли, пусть фрагментарные, осколками, но все же.

– Я знаю, что у тебя нет имени. Давай хоть для внутреннего употребления назовем тебя каким-нибудь именем? Буду называть женские имена, красивые, с моей точки зрения… Итак, я буду называть имена, а ты будешь выбирать… просто знаешь, нам, людям так проще, а тебе возможно все равно! Ты останешься собой, никакого посягательства на индивидуальность… так надо! Давай?

– Давай, – протянула незнакомка, внимательно выслушав сбивающегося Дмитрия, и показывая на глянцевый журнал. – Я – Виктория!

– Слушай, вот я просто не могу! Так – не честно! Ты умнеешь на глазах! Чудо, это совершенное изумление… – вставил неправильное английское слово Дмитрий, взглянув на блестящий глянцем уголок журнала, и потом, собравшись, поборов последним усилием воли волнение, добавил, глядя на журнал. – Просто чудесное имя, – Виктория! Модели Victoria’s Secret мне всегда нравились… Ты хочешь быть похожей на них? Ты поняла, что это идеал? Но лишь, здесь, на Земле. Они всем нравятся… У них такая работа. Ну, скажи, как ты это делаешь? Как тебе, которая ничего не знала еще несколько часов назад, удалось все это узнать… или прочитать? Кто же ты?

– Человек.

– Не-е-т, ты не человек. Люди на такое не способны… Они рождаются, – при последнем слове Дмитрий вдруг задумался, видимо вообразив как «рождалась» такая взрослая женщина, – словом, они рождаются, потом, долго мучаясь и мучая родителей, учатся жизни, и то, не всегда успешно! А ты… Ты просто взяла и изучила за пять часов язык и …пусть, конечно, не полностью, но с такой интенсивностью …и так много понятий. Удивительно… давай же, расскажи, откуда ты? С Марса?

Он шутил, и это игривая, легкая, непринужденная обстановка, передавалась и новоназванной Виктории. Она улыбалась теперь уже как улыбаются счастливые люди, – широко и открыто, наклоняя голову вперед, не пряча эмоций и чувств. Да, она научилась не только словам, но и некоторых истинно человеческим качествам. Кто знает, возможно она лишь притворялась, повторяя за Дмитрием, но в это не хотелось верить.

Дмитрий смотрел на становившуюся все больше «приземленной», очеловечивающуся Викторию, и не мог налюбоваться. Он внезапно понял, что не хочет чтобы она полностью очеловечилась, хочется чтобы она навсегда осталась вот такой непосредственной с пеленой тайны в глазах. Ее детская непосредственность, наивная мудрость, неслыханная в современном мире кротость и застенчивость завораживали. Чего скрывать, Виктория просто сразила раз и навсегда Дмитрия. Она была настолько непохожа на всех тех женщин, и вообще людей, с которыми он сталкивался где бы он ни был! Ангел, сошедший с небес и сразу к нему, такому зауряднейшему человечку, в жалких конвульсиях пытающегося найти тепленькое местечко по солнцем.