Александр Лышков - Быть в форме

Товарищам отмечать было особо нечего, хотя возможность таковая и имелась. Каждый из них, согласно уговору, вёз с собой что-то из спиртного – на всякий случай. Приходить в гости с пустыми руками было не принято. Рассчитывать на покупку алкогольного напитка на месте не приходилось – горбачёвская борьба с зелёным змием это практически исключала. Приезжим талоны на спиртное не выдавали.

Приближалась полночь. Олег расположился в своём кресле в позе, максимально благоприятствующей погружению в сон. Обстановка гомона и веселья, царящая в салоне, временами перекрывала своим шумом рокот турбин и мало способствовала расслаблению. Его товарищей эти мелочи, похоже, совершенно не беспокоили, и через какое-то время они уже пребывали в царствии Морфея. Он вертелся в кресле и завидовал их способности абстрагироваться и совершенно не реагировать на внешние раздражители.

Напрасно считают, что это качество ценно только для профессии пожарника – в море тоже важно уметь использовать буквально каждую минуту для короткого сна в промежутках между вахтами и тревогами. Какие тревоги в мирное время – спросит непосвящённый. О службе на кораблях Олег судить не мог, но и там была своя специфика. И днём там, скорее всего, и без тревог не поспишь. На лодке же тревога объявлялась каждую ночь, уже через пару часов после отбоя. Делалось это для всплытия на сеанс связи. Почему так – одному богу известно. Скорее всего, в дневное время подвсплытие было чревато обнаружением лодки из космоса. Весь экипаж разбегался по своим боевым постам и неустанно бдел. Через час звучал отбой, а ещё через два вестовой тряс тебя за ногу – пора вставать для заступления в очередную смену. И какой тут сон? В общем, были у него тогда с этим проблемы. Вот и сейчас, сидя в кресле, он ворочался и тщетно пытался заснуть. Произошло это уже ближе к концу полёта.

Утро встретило их лёгким содроганием фюзеляжа, вызванным касанием шасси взлётно-посадочной полосы. Ставших уже привычными аплодисментов и сообщения командира о посадке и температуре воздуха в пункте прилёта не последовало. Публика вяло потягивалась на сиденьях и протирала глаза.

Дождавшись остановки самолёта и подачи трапа, товарищи сошли на бетонную полосу. Здесь их никто не встречал, и нужно было куда-то идти, повинуясь внутреннему чутью. Судя по отсутствию поблизости привычного здания аэровокзала, грузовых терминалов и иных атрибутов гражданского аэропорта, это территория принадлежала министерству обороны. И действительно, неподалёку Олег разглядел ангары и прочие строения, имеющие характерную защитную окраску.

Предоставленные самим себе, товарищи выбрали наиболее многочисленную группу своих попутчиков и двинулись за ней. Местные непременно должны были куда-нибудь их вывести.

Вскоре они поравнялись с группой сгрудившихся серых кирпичных построек. Проходя мимо одного из строений, по наличию газона и клумбы рядом с входом похожего административное, они, словно по команде, остановились и замерли в некотором замешательстве. Вслед за секундной паузой раздался их дружный гомерический смех.

Посреди клумбы возвышалась статуя вождя пролетарской революции. То, что это именно он, почувствовалось по лысоватой голове и бородке, а также по характерной позе статуи – вытянутой руке, указывающей на что-то светлое и справедливое. В остальном схожесть образа с оригиналом, известным всем по многочисленным статуям, портретам и плакатам, была исчезающе мала. Фигура Ильича, кряжистая и приземистая, несмотря на решительность позы, вызывала ощущение подавленности гнётом тяжких сомнений, вероятно, в правильности выбранного пути. Разрез глаз на лице имел явно выраженный азиатский прищур и лёгкую раскосость. В довершение всего, статуя была выкрашена в неожиданный, небесно-голубой цвет.

В совокупности всех этих признаков невольно просматривалось желание автора творения придать статуе вождя антропологическую и профессиональную идентичность месту её установки.

Олегу и раньше приходилось слышать, что, согласно установке партийного руководства, при изготовлении портретов и статуй вождя в различных уголках нашей необъятной и многонациональной родины допускалось и даже приветствовалось придавать облику Ленина характерные черты, свойственные представителям той или иной этнической группы, проживающей на данной территории. Не исключено, что именно это послужило отправной точкой развития популизма, глубоко укоренившегося ныне. Он вспомнил, что видел в каком-то журнале подборку соответствующих фотографий. Но столь откровенный образчик скульптурной мимикрии предстал его глазам впервые.

Итак, с антропологией было всё более менее понятно. Но вот с цветом? Впрочем, авиация у них всегда устойчиво ассоциируется с небом.

Потрясённое этим неожиданным зрелищем, сознание товарищей окончательно пробудилось ото сна. Они подхватили выпавшие из рук сумки и с утроенной энергией устремились к показавшимся невдалеке воротам. То, что это был выход с территории аэродрома, чувствовалось по оживлённому автомобильному движению, угадывающемуся за ними.

Сами ворота были выкрашены в тот же цвет, что и статуя вождя. Это наводило на мысль о том, что выбор цвета для памятника диктовался не столько замыслом скульптора или местной администрации, сколько проблемой материально-технического снабжения авиагородка в части обеспечения его лакокрасочными материалами.

Миновав проходную, располагавшуюся рядом с воротами, они оказались в посёлке Артём.

* * *

Владивосток встретил них уныло моросящим дождём. Для августа такая погода была не типична – сезон тайфунов здесь обычно начинался в сентябре.

Доехав до автовокзала, товарищи отыскали на схеме городского транспорта маршрут, ведущий к месту нашего предполагаемого обиталища. Сев на автобус, они поехали через город, по дороге огибая бухту «Золотой рог» и провожая пытливым взглядом проплывающие за окном городские пейзажи.

Вдохновлённые неординарным образом вождя, друзья были готовы к новым неожиданностям. И они не заставили себя ждать. В какой-то момент его взор выудил из мелькающих за окном видов табличку с названием «Улица 50 лет ВЛКСМ». Олег перевёл взгляд на схему маршрута и обнаружил, что эта улица брала начало от «Улицы 40 лет ВЛКСМ», которая после довольно крутого поворота переходила в улицу 60 лет всё той же организации. Пробежав глазами по карте, Олег констатировал для себя, что пятилетние интервалы здесь были не в чести, да и хронология юбилеев не сильно дружила и последовательностью улиц. Олег поделился своим наблюдением с Виталием.

– А комсомольского тупика у них тут не значится? – поинтересовался он с улыбкой.