Вячеслав Митяшов - Танец Смерти. Воля свыше. Часть третья

– Задумалась?

– Немного, вроде того.

– Давай, попробуем.

Иван Сергеевич положил перед ней на стол сундучок и сам открыл крышку. Лита вздохнула, помассировала виски кончиками пальцев и наклонилась над книгой. Стрижевский разочарованно вздохнул. Он ожидал увидеть какое-нибудь сияние, появление в воздухе объёмной картинки с видениями, или что-то, сопутствующее чудесам. Но ничего подобного не произошло. Вот только лицо женщины сильно побледнело, глаза остекленели. Очень похоже на гипноз. Возможно, если сейчас попробовать прижечь ей руку огнём, она не почувствует боли. Огнём, конечно, Иван Сергеевич пробовать не стал, но он не удержался от того, чтобы несильно ткнуть ей в большой палец острой вилкой. Лита никак не отреагировала – ни вздрогнула, ни отдёрнула руку, ни выругалась.

– Да уж, – он положил вилку и, откинувшись на спинку стула, принялся наблюдать.

Прошло около часа, и Иван Сергеевич начал беспокоиться. Близился полдень, скоро должны вернуться с прогулки Чарред и Виктория, и очень не хотелось, чтобы они увидели свою маму в таком состоянии. Он уже начинал думать, как привести её в чувство, как вдруг Лита часто заморгала, неестественная бледность щёк прошла в мгновение ока, и она выпрямилась.

– Ну? – нетерпеливо спросил Стрижевский и налил ей полный стакан сока.

Лита выпила его залпом, закашлялась. Задумчиво поджала губы и тихо сказала:

– Это было даже не будущее. Я видела почти всё. Видела старика-целителя – их деда. Видела, как он читал заметки своих предков. И читала их вместе с ним…

– И что там? – так же тихо, почти шёпотом, спросил Иван Сергеевич.

– Оказывается, давным-давно в Арриго была чума. Всё было так, как рассказывал ты, только намного страшнее. Каждый день умирали тысячи. Но один человек, наделённый даром богини, научился лечить её. Как я поняла, он придумал эти… как ты их назвал… вакцину и антибиотик. И мало того, что придумал – он их сделал очень много, и теперь они хранятся в доме близнецов вместе с рецептом их изготовления. Это кольчуга. А меч – долина на северо-западе Асула между горными грядами. Как сказано в заметках, в той земле прячется смерть.

– Невозможно!

– Они уже вошли в подвал под домом и нашли лабораторию. Может, ещё не разобрались, что к чему, но я чувствую, они быстро всё поймут.

– Нет, постой. Ладно антибиотик – взял плесень, вот тебе и пенициллин. Но вакцина! Лита, это же нонсенс! Думаешь, это так просто? В нашем мире противочумной вакцине около ста лет отроду.

– Не знаю, сложно это или просто, сделать вакцину. Но у них есть то, что втирают в надрезанную кожу, и это помогает не заболеть.

– С ума сойти! И когда они хотят начать? Не видела?

– Старик-целитель научит их готовить лекарства. Сколько уйдёт на это времени – не знаю. Но они торопятся – армия Арриго скоро придёт в Азулахар за оставшимся золотом.

– Ну ладно, лекарство и вакцина, допустим, есть. Предположим, что они знают, где находится природный очаг чумы. Между прочим, и у нас таких очагов хватает. Но дальше что? Придут они туда – здравствуйте, друзья суслики, откопайте нам немного чумных палочек. Ой, спасибо – пожалуйста, приходите ещё… Может сами они и заразились бы. Но если их вакцина действует, близнецам придётся нести в народ чуму не в своих телах, а как-то иначе. Думаю, это не так просто, как кажется. Тогда вопрос – как? У нас над этим трудились секретные военные лаборатории. И вот ещё что – есть ведь несколько видов чумы. Бубонная, про которую у тебя были видения, не очень опасна. Самая опасная – лёгочная. Это да. Смертность почти сто процентов, и заражаются ей быстро. И начинается всё обычно именно с бубонной чумы, которая может быть, я повторяю – может быть, перейдёт в лёгочную. А может и нет. Вот так, Лита, нестыковок много. Так что не спеши с выводами – вдруг ты не тут смотришь, вдруг есть что-то более страшное, а эти несчастные из Азулахара лишь одержимы идеей сделать мелкую пакость?

– Я не знаю, Иван. Книга показала не кого-то другого, а именно их. В любом случае, мы можем быть лишь сторонними наблюдателями.

– Но ты как-то ставишь богиню в известность?

– Обращалась к ней мысленно пару раз, сказала всё, что узнала. Не знаю, дошли ли до неё мои слова или нет. Но всё это начинает казаться мне каким-то сумасшествием. Из меня сделали избранную, и только я могу видеть абстрактные картинки, показывающие, якобы, будущее. Я бы охотнее поверила в то, что это моё наказание.

– Ну, хорошо, успокойся, – Стрижевский посмотрел на часы – время перевалило за половину двенадцатого. – Посмотри, вон и Чарред с Викторией.

Он спохватился, забрал со стола Золотую книгу и унес её наверх.

Ровно в полдень на мощёную брусчаткой площадку между домами, довольно урча мотором, въехал «Форестер». Водитель ловко припарковался с краю, выключил зажигание. Собравшиеся в гостиной обитатели поселка подошли к стеклянной раздвижной двери. На улицу вышел лишь Стрижевский. Он бодро подбежал к автомобилю. Тот час из него вышли двое – с места водителя молодая светловолосая женщина, с соседнего – невысокий, пожилой мужчина с ёжиком седых волос вокруг обширной лысины. Они забрали из багажника сумки и направились к дому. Иван Сергеевич что-то рассказывал улыбающейся женщине, бурно жестикулируя свободной от сумки рукой. Её отец шёл молча, наклонив голову к земле и ссутулившись, создавая впечатление, словно его чем-то обидели.

– Позвольте представить, – стеклянная дверь распахнулась, и Стрижевский махнул рукой в сторону гостей. – Ута и Свен Ларгессоны.

Женщина одарила всех лучезарной улыбкой, а Свен лишь коротко кивнул головой.

– А теперь представляю моих. Это Чарред, это Лита, собственно, ради которой мы и пригласили вас. Это их дочка – Виктория. К сожалению, не могу пока вам представить обитателей соседнего дома – их мы увидим через пару недель.

– Очень приятно познакомиться со всеми вами, – произнесла Ута глубоким, мелодичным голосом.

Затем осторожно толкнула в руку отца. Тот сразу закивал головой, растянул тонкие губы в улыбке и проговорил:

– Да, да, очень приятно. Давайте-ка поскорее положим вещи, и вы, дорогой доктор Стрижевский, покажете мне мою кухню.

– Конечно, конечно. Я немедленно провожу вас в комнаты.

На запоздалый обед собрались около четырёх. Иван Сергеевич и Свен накрыли стол, причём Лита заметила, что у Стрижевского это получалось гораздо ловчее, изящнее. Ларгессон же постоянно путался, пару раз ронял столовые приборы и, как показалось, чувствовал себя, словно не в своей тарелке, бледнел, прятал глаза.

– Госпожа Арриго-Сегитал-Стрижевская? – Ута подсела рядом.

– Называйте меня Лита, так проще, – смутилась хозяйка дома. – Удивительно, но вы первая, кто произнесла мою фамилию без запинки, не пользуясь шпаргалкой.