Валдемар Люфт - Чужой поезд. Сборник повестей

Она открыла шкаф, вытащила оттуда простыню, одеяло, подушку, заправленную в наволочку, и сложила всё на двух стульях возле дивана.

– А телевизора у вас нет, что ли? – удивлённо спросил Анатолий.

– Нету. Как сгорел два года назад, так я больше не покупаю. Да и не привозили их больше в наш магазин. Я к соседям хожу кино смотреть.

Телевизора нет, и радио Анатолий в этом доме тоже не видел и не слышал. Он представил себе, какая скучная жизнь ожидает его, пока будут выяснять где-то – то ли в районе, то ли в области – вопрос о его личности.

– Есть у вас хотя бы пару книг, почитать? – не видя ни одной, на всякий случай спросил он хозяйку.

– Книг нету, но несколько журналов лежат в сарае. Я принесу попозже.

Хозяйка вышла. Анатолий устал и к тому же опять начала побаливать голова. Обещавший принести вещи дед до сих пор не появлялся, и Анатолий решил прилечь и отдохнуть.

Он лежал на диване и разглядывал потолок. По всей длине потолка тянулось бревно, забеленное известью, на котором были прибиты маленькие чашечки для комнатной электропроводки. Лампочка в шестьдесят ватт свисала без абажура посередине комнаты. В противоположном от дивана углу белая крахмальная занавесочка скрывала что-то под собой, но встать и посмотреть, что там находится, желания у Анатолия не было. Постепенно им овладевала тоска. Вдруг остро захотелось домой, туда, в цивилизацию, где по телевизору беспрерывно, по бессчётным программам идут интересные передачи; где из приёмников льётся любимая музыка; где слышен шум проезжающих машин, где с раннего утра и до позднего вечера открыты супермаркеты, наполненные различными товарами.

Внезапно вспомнился его бывший город, таким, каким он оставил его много лет назад, в год переезда в Германию. Казалось, он забыл то время, вычеркнул те годы из памяти, но сейчас картины прошлого всплывали и росли, как опухоль в мозгу. Вспомнился ближайший от его дома гастроном, где когда-то работало до двадцати продавцов. Но в то сумбурное время остались только двое. Большую часть дня они скучали у прилавков. Иногда заглядывали редкие покупатели, но, пошарив глазами по пустым полкам, по стеллажам, заполненным банками кильки в томате, расстроенно уходили. Оживлённо в магазине было только тогда, когда привозили хлеб или молоко, но и это оживление быстро проходило, и опять наступала скучная и тягучая тишина. Еще вспомнились вечера, когда он приходил домой и, боясь вопросов жены или детей, скрывался в зал, включал телевизор и смотрел утомительные и бесконечные сериалы «Рабыни Изауры» или ещё бог весть какие. А, впрочем, жена уже давно перестала задавать ему вопросы. Но её глаза продолжали спрашивать о насущном, в общем-то, банальном: когда будет зарплата? Как угнаться за галопирующей инфляцией? Где приобрести новые ботинки детям? На какие деньги купить мясо и необходимые продукты? И главный вопрос: когда ты – муж, отец семейства – перестанешь прятать своё бессилие в пьянстве?

С улицы послышались голоса. Кто-то без стука вошёл в дом. Похоже, двое. Скрипучий голос деда Анатолий узнал, а второй был незнакомым. Хозяйка недовольно заворчала, и в зал вошёл мужчина.

– Лежишь, бездельничаешь? – не здороваясь, упрекнул вошедший.

Анатолий поднялся, сел и демонстративно, отчётливо выговаривая каждую букву, произнес:

– Здрав-ствуй-те.

– Здорово, здорово, – ответил на приветствие незнакомец и продолжил: – У нас посевная в разгаре, каждая пара рук на счету, а ты тут разлёгся.

Мужчина взял стул, поставил его напротив дивана, сел и в упор стал смотреть на Анатолия, видимо, ожидая какого-то ответа. Он был худ, лет шестидесяти, выпирающие скулы и чуть суженые глаза позволяли предполагать в нём татарскую кровь. Голос был грубым, громким и отчётливым. Таких людей хорошо слышно, даже когда они говорят шёпотом. Одет он был в строгий чёрный костюм, к рубахе повязан галстук, на ногах коричневые, запыленные от ходьбы по деревенским дорогам туфли.

Анатолий, не отводя взгляда, с удивлением смотрел на него. Пауза затягивалась. Первым не выдержал незваный гость:

– У нас колхоз, и каждый, кто здесь живёт, работает в колхозе.

– Вы кто такой? Нормальные люди, начиная разговор с незнакомыми, представляются. Я, к примеру, Анатолий Бауман.

– Так ты из-за того, что я не представился, записал меня в ненормальные?! Немного поосторожнее с определениями. Я парторг колхоза. Звать меня Николай Ильич. Ты не ответил на мой вопрос.

– Вопрос о чём?

– Как о чём? Я же ясно сказал: сейчас посевная. Каждый, находящийся в это время на территории колхоза, работает. Тебе тоже надо выйти на работу.

– Какая работа? Сегодня суббота.

– Сейчас весна, посевная в разгаре. У нас в это время выходных дней не бывает.

– Я в колхоз не записывался. Ваш местный капитан госбезопасности обещал сообщить обо мне в район или область. Я думаю, там быстро разберутся и заберут меня из этого сумасшедшего дома.

Последней фразы Анатолию говорить было не надо. Он понял это, увидев вдруг сузившиеся до щелочек глаза парторга, в которых блеснул огонёк ненависти.

– Это где же сумасшедший дом? У нас в колхозе, что ли?

– Извините, может быть, я неправильно выразился. Просто всё, что здесь происходит, на мой взгляд, очень странно.

– Не знаю, что ты тут, у нас, увидел странного. Вот твоё появление здесь – это странно, и даже очень странно.

Анатолий хотел было в очередной раз рассказать, как он появился в этой деревне, но вовремя вспомнил, как реагировали прежние собеседники, и решил промолчать.

– Ни на какую работу в колхозе выходить я не собираюсь, – решительно заявил он. – Я сейчас должен быть на заводе в Барановичах. Скорее всего, меня уже ищут, и если вы собираетесь меня тут насильно задерживать, то у вас могут быть неприятности.

– Угрожаешь? Ну, ладно. Это мы ещё посмотрим, у кого будут неприятности.

Парторг вышел из комнаты, перекинулся парой слов с хозяйкой, и его долговязая фигура промелькнула мимо окон. В соседней комнате скрипуче заговорил о чём-то Пахомыч. Анатолий встал с дивана и вышел в кухню. Его вещи лежали на стуле. Дед, по-прежнему вооружённый, сидел на табуретке и мирно беседовал с хозяйкой.

– Не надоело тебе, дед, в войну играть? – спросил Анатолий. – Оставил бы ружьё дома.

– Мне ружьё не мешает. Привык уже. Я уйду сейчас. Парторг разрешил домой пойти. Говорит, ты всё равно никуда отсюда не денешься.

– Вот и я тебе говорил: куда я из этой глуши уйду? Гулять-то мне по деревне разрешается? Здесь нет никаких секретных объектов в округе? – с улыбкой спросил Анатолий.

– Гуляй уже, – не поняв иронии, ответил Пахомыч и, обращаясь к хозяйке, добавил: – Пойду я, Дарья Петровна, мне ещё сегодня ночью склад охранять, моя очередь дежурить. Да, кстати, председатель сельсовета сказал, чтобы я тебе твой странный паспорт вернул.