Валдемар Люфт - Чужой поезд. Сборник повестей

– Вещи брать с собой?

– Иди уже. Видно будет.

Капитан грубо толкнул Анатолия в спину, отчего тот вынужденно ускорил шаг и, всем корпусом ударившись в дверь, еле удерживая равновесие, вылетел на улицу. Здесь уже стоял с ружьём наизготовку дед, которого Анатолий про себя называл «сыном полка». Вновь остро кольнуло в области ключицы и засвербило в голове. Такого обращения Анатолий не ожидал.

– Вы почему, капитан, так себя по-хамски ведёте?! – повернулся он к капитану и шагнул ему навстречу.

Капитан, левой рукой ухватив правую Анатолия, вывернул её за спину, вытащил из кобуры пистолет и приставил дуло к виску. Острая боль прошла по всему телу Анатолия, он упал на одно колено и взмолился:

– Отпустите руку, капитан. Я же никуда не сбегу.

– То-то же. Иди вперёд! – скомандовал капитан и снова больно ткнул вставшего с колена арестованного дулом пистолета в спину.

– Куда мы идём?

– В сельсовет, там у меня кабинет.

Они шли по пыльной дороге вдоль старых, обветшалых, давно не ремонтированных домов. Улица была пуста. Только у одной повалившейся калитки стояла старая женщина. Приложив ладонь козырьком ко лбу, она долго провожала глазами странную процессию. Анатолий даже в самых кошмарных снах не мог себе представить, что в 21 веке может такое произойти. Он ещё раз мысленно призвал себя к осторожности и в словах, и в делах. Ситуация для него была совершенно непонятная. Он не знал, на территории какого государства находится, не ведал, далеко ли от этой затерянной деревни какая-нибудь власть, не имел представления, каким образом можно дать знать о возникших проблемах в немецкое консульство. «Надо выждать, – подумал Анатолий, – надо набраться терпения. Видимо, здесь протестами не поможешь».

Процессия свернула на небольшую площадь, в которую упиралась улица. На противоположном конце стояло единственное из всех увиденных до того Анатолием кирпичное здание – сельсовет. На некотором расстоянии от фасада ровным рядом росли развесистые берёзки, которые скрывали за собой окна сельсовета. Параллельно деревьям выстроились привешенные к специальным столбам щиты наглядной агитации. Самодеятельный художник разукрасил их диаграммами успехов колхоза. Один щит был посвящён ударникам коммунистического труда. На другом висел выцветший от времени плакат с надписью «Позор самогонщикам». В тени здания пряталось крыльцо, покрытое свежей синей краской. Над крыльцом, по обе стороны дверей, на воткнутых в трубки древках колыхались на сквознячке два небольших флажка: один – красный с серпом и молотом, другой – тоже красный, но с цветной орнаментальной полоской снизу. Увидев наглядную агитацию и флаги, Анатолий с удивлением остановился, но тут же опять получил тычок в спину. Дед, обогнав, открыл дверь и услужливо пропустил арестованного и капитана.

– Жди здесь, – бросил ему на ходу капитан.

После яркого солнца внутри здания показалось вначале темно. Но постепенно глаза привыкали. Времени осмотреться не было – дуло пистолета снова больно вдавилось в ребро.

– Вперёд и налево, – отрывисто скомандовал капитан.

У двери в конце длинного коридора остановились. Капитан, переложив пистолет в левую руку, правой достал из кармана связку ключей и одним из них открыл замок. Распахнув дверь, знаком показал Анатолию: входи.

Кабинет был обставлен просто, можно сказать, даже убого, но всё необходимое для работы здесь имелось. Огромный дубовый стол занимал четверть комнаты, за ним стоял обыкновенный стул с основательно потертым сидением. Два точно таких же стояли между двумя окнами, и еще один, с подлокотниками, был придвинут к столу с другой стороны. Справа от двери разместился шкаф со стеклянными дверцами и рядом с ним – высокий сейф. На стене, напротив стола, висели два портрета: Андропова и Брежнева. «Странно, – вновь промелькнуло в голове Анатолия, – в этой деревне время как будто остановилось».

Капитан прошёл на своё место за столом и жестом предложил Анатолию занять стул напротив. Стол был старомодным. Зелёное сукно на нём изрядно выцвело, и в том месте, где опирались локтями, материал был протёрт почти до дыр. По правую руку от капитана стоял покрытый пылью телефон, с которого, наверное, уже давно никто не звонил. Слева на двух стареньких папочках лежала стопка чистых листов. Рант стопки уже начал покрываться желтизной, как в старых книгах – красноречивое свидетельство того, что ни папки, ни листы уже долгое время никто не тревожил.

Капитан взял со стопки верхний, основательно выцветший лист, и следующий оказался ослепительно-белым. Положив пистолет рядом, особист несколько секунд пристально смотрел на задержанного, но Анатолий, не зная за собой никакой вины, стойко выдержал прожигающий насквозь взгляд. Капитан первым отвёл глаза, и Анатолий остался доволен собой и слегка улыбнулся, надеясь втайне, что капитан этого не увидит.

– Ну, давай рассказывай, – снова упёршись взглядом в Анатолия, потребовал капитан.

– О чём рассказывать?

– Ты вот что: не придуривайся! – закричал капитан. – Сам отлично знаешь, о чём я тебя спрашиваю. Откуда ты? Кто тебя забросил в наши края? Что ты тут пытаешься разузнать?

– Вам, наверное, дед уже всё рассказал – и где меня нашёл, и в каком состоянии я был. Я перепутал поезда и ехал не в ту сторону, куда мне было нужно. Был конфликт с несколькими молодыми пьяными людьми. Перед станцией, где хотел пересесть, чтобы вернуться назад в Минск, вышел в тамбур… и вот с этого момента уже ничего не помню.

– Ты мне не заливай! Какая здесь, к чёрту, железная дорога. Иначе как с парашютом ты сюда попасть не мог. Неудачно приземлился, отсюда и травма головы, и ссадины на лице.

– Да-а-а, господин капитан, фантазии вам не занимать.

– Прекрати меня «господином» обзывать, – в ярости вскочил с места капитан. – Я тебе не капиталист толстопузый и не товарищ. Пока только гражданин.

– Ну, извините, гражданин… не знаю, как вас по должности называть. Заключённые обычно называют доблестных полицейских «начальниками». Должен я вас тоже гражданином начальником называть?

– Я оперуполномоченный КГБ в этой местности, – сев на место и успокоившись, веско сказал опер. – Достаточно, если ты меня по должности будешь называть или гражданин капитан. Повторяю вопрос: откуда, из какой страны тебя к нам забросили?

– Гражданин оперуполномоченный КГБ, официально заявляю, что в вашу удивительную страну я никем не был заброшен. Да, я гражданин иностранного государства. Был в пути к месту моей командировки. В дороге несколько пьяных хулиганов избили и выбросили меня из поезда. Каким образом я оказался далеко от места падения, не знаю. Предлагаю это выяснить вашей полиции, милиции или специальным органам. Одновременно, как гражданин Германии, требую сообщить о моём аресте в ближайшее германское консульство.