Алексей Шипицин - Девушка 2.0

Она, конечно, знала, что он священник, но тогда смутно представляла, что это такое. Думала, что это обычная работа, как, например, тракторист или почтальон. И ее очень удивляло, что совершенно посторонние люди обращались к нему «отец Михаил» и «батюшка».

«Какой же он ей отец, какой батюшка, он ей во внуки годится!»

Только много позже она поняла, что священник – это не работа, это служение, образ жизни. А по тому, с каким уважением односельчане обращались к дяде Мише, она чувствовала, что он полностью соответствует своему призванию…

Его жена, матушка Наталья, любила и привечала Алену. У них было две дочери, ровесницы Алены, одна, Ксения, чуть постарше, другая, Оля, – чуть помладше. И каждое лето Алена почти все время проводила с сестренками. Она их и считала своими сестрами. Потому-то и часто бывала в их доме. Стала как будто третьей дочкой, третьей сестрой. Она учила девчонок сначала танцам, потом карате, а они ее – ловить рыбу, доить корову, разжигать костер. Это было счастливое время.

Иногда они втроем уплывали на пароме за реку, на другой берег – по ягоду да по грибы. Там были бесподобные нетронутые земляничные поляны и огромное количество маслят. Подальше шла черника-голубица, еще дальше – брусника. Но туда они не заходили. Ей очень нравилось плавать на пароме. Сначала наблюдать, как на него загружаются машины. В первую очередь – тяжелые тягачи-лесовозы. Мужики-водители суетятся, бегают вокруг, матерятся. Руководят. Лесовоз тихо-тихо, медленно-медленно заползает на паром, мужики подкладывают доски под колеса, и вот… Паром проседает, ухает, накреняется.

«Тонем?!» Нет, выравнивается, только по реке пошла волна.

Дед Егор, паромщик, иногда, когда паром легкий был, без машин, давал им подержать весло – огромное, тяжеленное, неповоротливое. И они, пыхтя и обливаясь потом, изо всех сил держали это непослушное гигантское весло, раздуваясь от чувства собственной важности.

Однажды они заблудились там, за рекой, и к парому вышли уже в сумерках. Им не повезло – паром был на другом берегу. Они перепугались – вдруг дед Егор уже ушел домой, и им придется здесь ночевать… Как они тогда кричали! Все трое потом охрипли и несколько дней разговаривали только шепотом. Но кричали не зря – дед Егор еще недалеко ушел и услышал их отчаянные вопли. Вернулся, перевез их уже в темноте, потом даже проводил к дому дяди Миши. Она там и ночевать осталась тогда…

Бабушка просыпала муку и ругалась сама на себя:

– Это прямо не бабушка, а како-то горе. Руки как крюки, вот все и валится… Так ты что же, специально приехала, чтобы с батюшкой встретиться?

– Ну-у, – смутилась Алена. – Не только. Тебя попроведать.

«И самой успокоиться…»

Но какое тут «успокоиться»! Она вдруг сообразила, что не привезла никаких подарков – ни бабе Гуте, ни дяде Мише, ни матушке Наталье, ни сестренкам своим названным, Ксении и Ольге. Занятая только своими мыслями и своими проблемами, она совсем забыла об этом. Ой, неудобно-то как! Хоть мелочи какие-нибудь, ведь не подарок дорог, а внимание…

– Баба, извини, я подарков-то никаких не привезла. Замоталась совсем, – извиняющимся тоном сказала Алена.

– Ой-е, – всплеснула руками бабушка. – Еще чего! Сама приехала – вот и подарок. В кои-то веки. И не надо ничо боле.

– Так и дяде Мише тоже ничего, – хоть ты тресни, не поворачивался у нее язык называть его «отцом Михаилом» или, тем более, «батюшкой».

– И ему ничего не надо. Он тебя увидит, душа возрадуется, вот и подарок.

– А девчонкам?

– Евойным-то? Ксюхе с Олькой?

Бабушка призадумалась:

– Им-то надо бы. Вы ж, молодые, любите это дело, подарки всякие да сурпризы.

Теперь уже задумалась Алена.

Она достала из рюкзака томик Есенина, пересчитала деньги. Одно время Есенин был ее любимым поэтом, тогда она постоянно таскала эту книжку с собой в сумочке. А так как с кошельками ей паталогически не везло, она их то сама теряла, то у нее их вытаскивали, она стала хранить деньги в Есенине. У нее менялись интересы, появлялись другие книги, другие поэты и писатели, потом вообще перешла на планшет. Но томик Есенина так и был с ней. Она только вклеила в него бумажный конвертик, чтобы деньги не вываливались. А мелочь по-мужски таскала в карманах.

Денег было достаточно много – все последние месяцы, пока еще работала, она откладывала с каждой получки. Мама давно заявила, что в выпускном классе запретит ей работать – надо сдавать ЕГЭ, готовиться. Хотя сама Алена никуда поступать и не собиралась. На бюджет с ее учебой попасть было нереально, а о платном обучении можно было и не мечтать. Маме пока ничего не говорила, чтобы не расстраивать. Да и с одноклассниками поддерживала разговоры насчет факультетов, специальностей, проходных баллов…

Она положила книжку с деньгами назад, в рюкзачок. Что она сможет здесь купить? Да и когда?

И тут решила: «Отдам девчонкам планшет. Он им наверняка пригодится, тоже ведь выпускницы. И удалять ничего не буду. Если у самих есть планшеты, так „внутренностями“ пусть пользуются. А мне… Он вряд ли в ближайшее время понадобится».

И, довольная принятым решением, спохватилась: «Я же на речку собиралась!»

– Ну все, я побежала, – уже из сеней, гремя ведрами, крикнула Алена.

Вдогонку услышала:

– Только быстро, а то к блинам опоздаешь.

«Ну, уж нет. К бабушкиным блинам – ни за что». Но тут же вернулась, сняла кроссовки:

– Босиком пойду, как раньше.

– Что ты! – охнула баба Гутя. – Холодно. Сентябрь ведь, осень. Да и дождь прошел. Одевайся-ка ладом.

– Ничего, я не долго.

– Вот поперешная…

Все лето она наравне с деревенскими носилась босиком, и сейчас просто не представляла, как будет идти по травке-муравке Тополиной поляны в кроссовках. Кощунство!

Она пошла не в огород, а через калитку, по дороге. Правда, сначала пришлось помучиться на острых камнях гравийки, зато потом, когда свернула на влажный прохладный песок проселка, ведущего через Тополиную поляну к реке, босые ноги сразу вспомнили детство. Она даже запрыгала на одной ноге. Это было одно из их любимых развлечений – в жаркий-жаркий день бегать босиком по раскаленному песку этой самой дороги. Подпрыгивать то на одной ноге, то на другой – до того обжигает! Соревновались – кто дольше продержится. А потом заскочить на прохладную мягкую травку. Верх блаженства. И всей толпой – на протоку, купаться!

Сюда, на Тополиную поляну, приезжали отдыхать со всей округи, даже из города – уж очень было место замечательное. Прямо как в сказке – ровная мягкая травка без сорняков, семь огромных тополей, разбросанных по всей поляне, и больше ни одного деревца, ни одного кустика. А сразу за поляной, под высоким обрывом – песчаный пляж и речка. Мечта! Все лето на поляне стояли машины, палатки приезжих. А они, местные, деревенские, черные от загара, важные и деловые, проходили мимо, всем видом показывая – а нам-то повезло, мы живем здесь!