Сергей Круглов - Записи-1. Избранное из ФБ, 2014–2018

И ещё одно: лучше больше доверять не своим «ощущениям» («я стал лучше – я стал хуже», «чувствую благодать-не чувствую благодать», и пр.), а Христу и Его заповедям. Больной должен доверять не столько себе, сколько врачу – самолечение загубило гораздо больше людей, чем принесло пользы. Понимаю, что от греха – тошно и отвратно (так и должно быть, грех отвратен), но – тем не менее.

О ЛИТЕРАТУРНОМ НАСЛЕДИИ:

«Писатель он был не то чтобы очень… Звёзд с неба не хватал, но, в общем, литературно наследил…»

Сегодня записывали на радио передачу с Виктором Куллэ.

Поразительно… всяк, кто всерьёз посвятил себя поэзии, рано или поздно додумывается-доживает-дозревает до примерно сходных вещей… до осознания того, что слово – жизнеобразующий материал, что для человека, что для народа. Что поэзия – это работа над собой, над ничем и никем иным. Что рогатки метки, но жизнь возможна. И что всё и есть, и будет хорошо, только никогда не легко.

Герб града Москвы – святой небесный таджик, в тёмный глухой предутренний час накалывающий на палочку с гвоздём тротуарный мусор…

Сё, птичий чирк, солнечный сверк, – чисты, град, твои тротуары; подставляй лицо под майский бодрящий душ, выходи в новое доброе утро!…

«Сегодня я думаю, что неважно, каковы причины ожидаемого апокалипсиса, неважно, чем вызвано беспокойство, значение имеет лишь особое состояние ума, когда человек выискивает причины для отчаяния, осознавая их как бы ex post»

(Чеслав Милош «Свидетельство поэзии. Шесть лекций о недугах нашего века», лекции, прочитанные в Гарварде в 1981—82 гг.)

Совершенно согласен с цитируемым в книге (её издало в 2013 издательство Рудомино, надо бы найти в бумажном виде…) Оскаром Милошем: поэзия присуща самой природе человека, она есть «страстная погоня за Действительностью» и «сакральное искусство Слова, именно благодаря тому, что оно берёт своё начало в самой сердцевине Всеобщего Бытия», а ещё – о «страшной ответственности» поэзии…

Итак, яснее чем пень мне самому о себе стало, что днесь на романтическую изгагу «мы богема – они мещане», которой и по сю пору жива изрядная часть пишущего стихи европейского человечества, смотрю я как на пережиток собственной скудоумной юности…

«Шо ви до нас имеете, гражданин начальник?!! мальчик таки сам большой, его уже и спросите!…»

Не знаю как вы, а я, например, не согласен, что в Священном Писании юмору не место.

История, которая читается в Неделю о слепом (на отпусте: «…молитвами всех слепых…» и проч.) – одна из любимых в Евангелиях.

Так и видится диссидент, которого вызвали в КГБ «поговорить», включивший, тск, дурака и говорением чистой правды («Итак, слушаю». – «Слушаюсь!») доведший следователя до ярости: «Во грехах ты весь родился!… пошёл вон!…»

Рассказывали про ребёнка лет 8-ми, который, пришед из школы, пытал маму: «Мама, ты холерик или пингвиник?»

Могут ли быть люди, которые не хотят Царства Божия?

Могут.

Потому что «земля, небо, между землёй и небом война» – а вдруг в Царстве война кончится, а я не знаю, как жить без войны…

И я не знаю.

Но давай потерпим ещё. И ещё.

Рано или поздно война кончится у нас с тобой внутри.

А там и про Царство видно будет.

В это и верим, на это и надеемся.

/память Иова Многострадального/

Думаю вот о чём: мы, православные, подкованные в слушании проповедей и чтении экзегез, навыкли порицать друзей Иова.

Навыкаем мы, это да, ловко, гладко и быстро; зарастаем навыком, как крепкой жёлтой мозолью…

А для начала, думаю – услышав про то, что ваш друг страдает, приедьте-ка к нему издалека, бросив свои дела, и посидите молча (молча!) возле него неделю, сострадая и не в силах помочь, а просто – чтоб побыть рядом… после сего уж и начинайте судить. Чтоб быть с ними на равных в богословской пре…

«И услышали трое друзей Иова о всех этих несчастьях, постигших его, и пошли каждый из своего места: Елифаз Феманитянин, Вилдад Савхеянин и Софар Наамитянин, и сошлись, чтобы идти вместе сетовать с ним и утешать его.

И подняв глаза свои издали, они не узнали его; и возвысили голос свой и зарыдали; и разодрал каждый верхнюю одежду свою, и бросали пыль над головами своими к небу.

И сидели с ним на земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова, ибо видели, что страдание его весьма велико».

«…в гостиных заторчал какой-то длинный, длинный, с простреленною рукою, такого высокого роста, какого и не видано было…»

И стоит вековечно и колышется до дна осязаемая русская речь, чорная, набочья, и гулко и тихо во все стороны света, только гортанно вскричит в сорном гнезде своём, в спутанных яворовых тенях, уставя рыло в луну, одинокий трещавый пичурущух, да вековечно погребает своего стоунера 1 1 Стоунер – разновидность гавальды. подагрический уездный филолог, вышедший на пенсию по выслуге, возлагая сего на бездонные старческие слёзы свои, как четверо гридней на воды мерной реки – мёртвого своего господина в лодье, возлагает, и сымает назад, не в силах расстаться, – а близко ли утро, кто исповесть…

Встречаемое в фб-сообщениях «Благодарю за дружбу!» невольно бодрит и приосанивает читающего и наводит, по Саше Соколову, на мысль, что пуля дура, а штык – молодец.

«Имейте же наконец совесть!…» – ну, он взял да и поимел…

У Набокова в лекции о Гоголе:

«…бумага – главное средство общения у чёрта».

Сколь многие скажут то же и о мониторе (поставить лайк кровью, и проч.).

– Батюшка, но ведь канонами запрещено в храме рожать!

– Ну да, запрещено. А что?

– А то, что как же вот дьякон возглашает: «о плодоносящих во святых Твоих церквах»?…

– Батюшка, как перевести вот это место у апостола Павла:

«и паки буду надеяться на непаки»? «Вечно буду надеяться на временное», можно так?…

Понятно, что в исполнении невегласных пономарей всё это местами звучит аццки («и паки буду надеяться нань, и паки»), но не в том заноза даже – а в самом вопросе «как перевести», несомом к батюшке.

И целомудренном неведении, что можно просто взять да и прочесть русский перевод, из тех, которые худо-бедно, но таки есть.

Много говорят о расцерковлении, о оскудении христианства.

Не претендую на экс кафедра, просто думаю вслух, вот о чём.

Воцерковлённость, мню – это стиль. Поведение, лексикон, внешний вид (крест на груди), участие в таинствах, и проч. Но это только средства – во-первых, моего личного обОжения, во-вторых, навыкновения быть не самому, а в церкви, вкупе с Богом и братьями-сёстрами. Средства. А дальше?