Игорь Родин - Сын Эреба. Повесть

Так что осталось только доставить его, как тот появится, туда, куда он сам скажет или решить самому, как и куда его лучше довезти. О месте и времени того, где подобрать пассажира, Тамаз уточнил отдельно. Недалеко, всего в паре кварталов и уже скоро. Потом они сердечно, как настоящие братья, простились, и «табор в одном лице» отчалил, с наслаждением хлопнув шаткой дверцей, чтобы та наверняка захлопнулась, а не люфтовала из-за отсутствия крепкого надёжного сцепления деталей запора. Шофёр возражать и возмущаться не стал. В конце концов, ему платят не за комфорт, а за чёткую и надёжную доставку. А то, что машина утлая, так это не имеющие значения мелочи. Деталь антуража. Паче в конце поездки останется противоречивое впечатление от качества самой работы, а не внешних данных средства доставки. Впечатление столь внушительное, что уважение к таланту шофёра затмит убогость его агрегата.

В этом шофёр был уверен.

Клиент появился, как и было запланировано, вовремя и именно в том месте, что указал Тамаз. Клиентом оказался худой и невысокий мужчина. Скорее даже не мужчина, а старик, но через окно его в деталях разглядеть было трудно. Старик недоверчиво и с плохо скрываемым неудовольствием осматривал «Оку» шофёра, что должна была доставить его до места. Шофёр терпеливо ждал, пока пассажир налюбуется на утлое судёнышко из Набережных челнов, чтобы в итоге примириться с внутренним «я» и начать путешествие. Наверное, старик любил ездить на более фешенебельных авто.

Наконец, старик закончил раздумья, решился или согласился внутренне и, с усилием, рванул дверь на себя, ловко и легко для его странного усталого и измождённого вида скользнул внутрь на переднее сиденье и тут же утонул в мягкой спинке. Сильно дёрнув за ручку обратно, он прихлопнул дверь, отделяясь от внешнего мира, будто танковый люк закрывал. И сразу стал оглядывать внутреннее убранство.

Шофёр молчал, искоса внимательно осматривая клиента. Тот тоже не торопился, и с интересом переводил глаза то на приборную панель без обязательного складня-иконостаса, то на странного вида флакон дезодоранта, то на серебряную ложечку, свисающую с зеркала заднего вида вместо брелока. Клиентом оказался странный человек. Вроде и старик, только не такой уж и обыкновенный. Ему с лёгкостью можно было отмерить, как шестьдесят пять, так и сорок пять лет. То ли хорошо сохранился, то ли наоборот, жизнь потрепала, это, как посмотреть. Вроде бы и кожа, спалённая солнцем до одубелого сталеварского загара, тянула его года вниз, и морщины, как разрезы большого каньона перерезали лоб, щёки и даже подбородок, смешиваясь там со старыми выцветшими светлыми шрамами, и седина перцем рассыпанная в волосах вокруг большой залысины ото лба отвергала молодость. А вот, однако ж, глаза, живые, чистые и юркие, рот, кривившийся усмешкой бывалого тёртого калача и общая живость, никак не гармонировали с почтенной ветхостью пожилого человека. Чем-то он был похож на самого шофёра. Той же неуловимой текучестью возраста, когда точно определить не удаётся, а всё зависит от конкретной позы, от жеста, от луча, осветившего удачный ракурс. Наверное, нечто среднее, между теми же полтинником и седьмым десятком, подумал шофёр, примерно, пятьдесят пять – шестьдесят. Так же не ускользнули от намётанного взора шофёра синие размытые временем татуировки на первых фалангах и более поздний, красивый цветной жук-скарабей на тыльной стороне правой ладони старика. Золотая печатка с чёрным ониксом на безымянном пальце. Приличный дорогой костюм и безупречная белая рубаха под ним, надетая свободно, без галстука, хоть золотая запонка с искристым камнем небрежно прицепилась под пуговицей. Так же аккуратно он был и подстрижен, не имел торчащих волос из носа или ушей и прочих подобных старческих оказий. Навевало от него дорогим «Блю де Шанель».

Старик улыбнулся, словно почувствовал себя в безопасности, потом лихо с разворотом кисти толкнул серебряную ложечку указательным пальцем так, что она завертелась, как вертолётная лопасть на цепочке, и приятным хриплым баритоном изрёк:

– Весёлое «весло». Ну что, командир, погнали?

Шофёр тоже сдержанно улыбнулся и повернул ключ зажигания. «Ока» тут же необычно глухо забормотала цилиндрами, как сытый «Роллс-ройс», готовая стартовать. Шофёр плавно отпустил сцепление, синхронно поджимая газ, и машина, словно лодка от пристани, отчалила от тротуара.

– Добрый вечер, – повернул лицо к пассажиру шофёр.

– Вечер в хату, – тоже осклабился двумя рядами сизых стальных фикс старик. – Как звать-величать, командир?

– Обойдёмся без имён, – быстро и корректно отрезал шофёр, – я просто извозчик. Можете звать меня, например: «кучер» или «ямщик». Мне без разницы.

– Ямщик, не гони лошадей, – понятливо схватил на лету старик. – Годится. Значит, на то свои причины. А я тогда буду кем? Пассажир? Нет. Звучит как «погоняло» для терпилы. Называй, как сам хочешь, только в печку не ставь. Я от дедушки ушёл, от «хозяина» ушёл, а бабушки никогда и не было.

– Занятно, – похвалил шофёр и, не сговариваясь, перешёл на «ты»: – Договорились. На дедушку ты не тянешь, а вот старик, как у Хемингуэя, как раз в точку.

– Ага. Только рыбку свою я акулам никогда не отдавал, – поддержал игру эрудит на пассажирском сиденье.

Вечерело быстро. Всё потому, что небо одним махом затянуло скрученными в сигары тучами. Серые тона вкрадчиво и скоро спускались по стенам проплывавших мимо с обеих сторон домов. Мир будто переходил в монохромную гамму, некто с небес выкручивал на своём пульте цвета в ноль. И в открытые окна повеяло первой влажной испариной прохлады. Собирался летний разнузданный ливень.

Старик залез узловатой рукой в боковой карман пиджака, достал измятую красную пачку «Примы», выбил кривую сигаретку. Похожей на крошечную фляжку зажигалкой «Ронсон» он прикурил, нажав на педаль и заставив её шипеть газом, как огнедышащую змейку подразнил.

Шофёр не спешил присоединяться. Он ловко маневрировал между машинами, где надо ускоряясь и плавно входя в повороты, где надо придерживая сцепление, аккуратно замедляясь, чтобы чётко вписываться в разношёрстный поток попутных автомобилей.

– Скоро захлещет, – нейтрально сообщил он, поглядывая на смурные небеса.

– Крыша есть, а это в нашем деле – главное, – откликнулся старик.

– А бывало, что не было?

– Разное бывало.

– И что же?

Старик нахмурился слегка. Потом долгим оценивающим взглядом прошёлся по шофёру, от макушки, далее по чёрному комбинезону с фасонными красными вставками, и так далее, до сандалий на голых ступнях.

Читать дальше