Сергей Шестак - И ВСЕ ДЕЛА. рассказы, повести

Я три раза нажал на кнопку звонка, – никто не ответил. Я нажал четвёртый раз и стал к двери спиной. Похоже, никого дома не было. И вдруг услышал голос мальчика, который, наконец, поинтересоваться, кто пришёл. Я объяснил. Он ответил, не открыв дверь, что родителей дома нет. А папа придёт вечером. Я спросил разрешение оставить сумки. Мне не хотелось таскать их на себе в поисках столовой: пора было уже позавтракать. Он всё рано не открыл дверь. Не помогли никакие доводы. Говорит, ждите папу.

Я вышел на улицу. Внимательно поглядел по сторонам, уставший, голодный, ища столовую. И вдруг увидел её, – родимую! Трёхэтажное здание с большой заметной вывеской находилось буквально напротив меня. Но на другой стороне улицы. То есть мне надо спуститься с холма к дороге, опять подняться на такую же высоту. Я взял тяжёлые сумки и пошёл по лестнице вниз. Подъём на холм со столовой меня утомил. На первом этаже столовой не было. На втором этаже её тоже не оказалось! Она была на третьем этаже.

Я вернулся к дому Игоря, сел на лавочку и стал думать, что мне делать? Можно ждать до вечера. А можно поселиться в гостиницу: наверняка в какой-нибудь найдётся место. А чтобы передвигаться налегке, надо сдать багаж в камеру хранения железнодорожного вокзала. Эта мысль мне показалась замечательной.

Из подъезда дома вышел мужчина похожий на Игоря Смирнова. Последний раз я видел его, наверное, года назад. Он приезжал на завод с отчётом. Каждые полгода постоянные представители приезжали на завод. Наши взгляды встретились. Это был он.

– Почему ко мне не поднимаешься? – спросил он.

– Мне твой сын сказал, что ты придёшь вечером.

– Я на пять минут отлучился! За хлебом.

Я жил в Приморском крае месяц: работал во Владивостоке, Хороле, Пограничном, Уссурийске, Спасске-Дальнем, Чугуевке, Славянке, Находке. Список населённых пунктов, в которых нужно было отремонтировать телевизоры, этим перечнем не ограничивался. Я жил бы здесь ещё дольше, если бы не баба Люба, приказавшая мне вернуться домой. Её неприятно удивило, что я работал и во Владивостоке. Она думала, что во Владивостоке будет работать Игорь. А я – в других населённых пунктах края.

Если бы в этом списке не было Чугуевки, я всё равно туда съездил бы. Это село находилось в трёхстах километрах от Владивостока, – гораздо ближе, чем от Горького.

Мы с Игорем вместе не работали. Встречались периодически – то у него дома, то в общежитии, в которое он меня поселил через своего знакомого, то в каком-нибудь магазине.

Игорь – бывший моряк. Он завязал с морем из-за семьи. Рейсы по полгода. А дома – жена и маленький ребёнок.

Около Чукотки они однажды застряли во льду. К ним приходили белые медведи. Они могли стать вторым «Челюскиным». Их спас ледокол. А в рейсе в Сан-Франциско однажды попал в жуткий шторм. «Корабль валится с бока на бок, – рассказывал он. – Лежишь на кровати. Упрёшься ногами в стенку. Лежишь, – он напряжённо вытянул ноги, изобразив, – и думаешь, поднимется или нет?»

2

Первым делом, во Владивостоке я побывал на морском и железнодорожном вокзалах, ставших сказочными в моих воспоминаниях. Эти два вокзала находились рядом – напротив друг друга. Помню, мы вышли из вагона поезда – родители, сестра и я. И вдруг я увидел пассажирский океанский лайнер, стоявший у причала. Меньше всего на свете я ожидал увидеть корабль, выйдя из вагона поезда! Я должен был увидеть, не знаю, например, общественный транспорт, но не корабль же. Лайнер показался мне громадным. Я открыл рот от удивления. Ничего подобного я не видел. Со временем я усомнился, что видел пассажирский лайнер и два стоявших рядом вокзала, подозревая, что мне это приснилось.

Вокзалы были действительно рядом и напротив друг друга. Усомниться было немудрено. Последний раз я был здесь десятилетним мальчиком.

У причала вокзала стоял большой белоснежный пассажирский корабль. У причала на противоположной стороне бухты – несколько грузовых судов. Было ветрено. На волнах играли слепящие солнечные блики.

Я удовлетворённо постоял на пешеходном мосту через железнодорожные пути, соединяющий морской вокзал с Привокзальной площадью. Здесь тоже было ветрено, как на причале. Двадцать лет назад мы стояли с отцом на этом мосту – холодным осенним вечером, подсвеченным яркими огнями вокзалов, перрона и близлежащих домов. Перила моста в то время мне были по шею.

Вторым местом моего обязательного посещения был памятник «Борцам за власть Советов на Дальнем Востоке». Мужественный красноармеец держал высокое древко с развивающимся знаменем. Я не знаю, почему этот памятник остался в моей памяти. Может быть, из-за моего чувства благодарности к подвигу. Красноармеец казался мне, десятилетнему мальчику, воплощением справедливости.

Памятник находился на центральной площади города, – на пересечении Ленинской улицы и Океанского проспекта. Фигура красноармейца была обращена лицом к бухте Золотой Рог.

Общий вид памятника, сохраненный в моей памяти, не соответствовала реальности. Оказалось, что по обе стороны красноармейца находились ещё и две многофигурные скульптурные группы. Левая группа была посвящена освобождению Владивостока от японских и американских интервентов. Правая группа – свержению царя.

Красноармеец выглядел мужественно. Кроме знамени, у него был ещё и горн. Сейчас он не казался мне воплощением справедливости. Моё мнение об отцах основателях нашего Советского государства изменилось в худшую сторону.

В Хороле я купил у китайца китайские кроссовки с эмблемой известной немецкой фирмы. Я впервые увидел китайца! Он был небольшого роста, смуглый, с чёрными прямыми волосами, – как у лошадиной гривы. Во Владивостоке я не без гордости показал кроссовки Игорю. Тот посмотрел на меня, как на глупого, и сказал: «Сто метров гарантии». Кожзаменитель потрескался на изгибах на второй день. А потом вдруг на месте изгиба образовалась дыра. Порвались нитки, соединяющие подошву с верхом. Я выкинул кроссовки через две недели.

Меня удивило большое количество китайцев. Разумеется, их было относительно много. А во времена моей юности – ни одного. Я думал, что их здесь вообще никогда не было, ошибочно считая, что история мира началась с моего дня рождения. А китайцы, оказывается, жили здесь ещё до революции! Океанский проспект во Владивостоке раньше назывался Китайский улицей.

Японцы и корейцы были представлены своими автомобилями. Такого количества иностранных машин не было даже в Москве. Казалось, вазовские автомобили можно было пересчитать по пальцам. «Волга» была представлена, похоже, в единственном экземпляре. Я однажды увидел её и удивился, как будто неожиданно встретил знакомого. А «Москвичей» я не видел ни одного. Наверное, не было таких автомобилей во Владивостоке.