Виктор Рябинин - Всё путём

Но лучше всего – это отрешиться от поползновения к женскому полу, а полностью отдаться лицезрению взращивания хлебов, посильно помогая крестьянам смелым указом либо поощрительным взглядом со стороны. И вот тогда, видя вашу самостоятельность и серьёзное поведение в быту, непременно выйдет на вас разбитная и по третьему разу разведённая молодуха без срока давности. Выпрется словно голодная лосиха на зазевавшегося охотника в секрете. И в этом случае никто не осудит молодца, а наоборот поприветствует как утеху тоскующей бабе, как знающего агронома, пришедшего на выручку давно не паханой борозде.

Однако, есть ещё и другие радости деревенской жизни. Ведь как хорошо бывает раскинуть сомлевшие от работы кости на горячем полке сельской бани по-чёрному. Шкворчит мятная вода на каменке, исходя под потолок знойным паром, преет в шайке берёзовый, не то и дубовый веник, а ты лежишь пластом на жарких досках, закинув ногу за ногу, и бездумно поглядываешь в закопчённый потолок. И проносятся мимо тебя навороченные за неделю дела и планы по их завершению. И нет никакого желания шевельнуть рукой-ногой либо свежей мыслью в мокрой голове. Но всё же надо пересилить себя и вспомнить любой неблаговидный свой поступок. А уж тогда, схватив свободной рукой веник, от души отходить себя вдоль и поперёк по замлевшему телу, словно провинившегося школяра или отгулявшую до срока девку. А уж когда совсем от такого огнеупорного рукоприкладства станет невтерпёж, кинуться с головой в лоно реки, что неторопко бежит обоч бани, поплескаться в прохладе и вновь растянуться отработанной пожарной кишкой на банной лавке, допреж сверкнув на бегу красным мартышечьим задом и скукожившимся от перепада температур хоботком причинного места. И не надо смущаться, в деревне вид голого банного человека не привлекает внимание даже малолеток и собак. А потом, уже в предбаннике, вольным манером раскинув ноги возле порога, хорошо опрокинуть жбан терпкого кваса и кивать бездумной головой в такт падающей с мокрого тела капели. Всласть отдохнувши, снова подхватиться, как при стихийном бедствии, и, взлезши на полок, опять истязать себя сопревшим веником до полной победы над организмом. Затем обратно кинуться в речную протоку, пугая рыбу и раков своим распаренным и неприбранным телом.

И вот, свершив такой банный круговорот до трёх раз, если время терпит и следом не спешит на помывку бабий отряд, изрядно потёршись лыковым мочалом и окатившись шайкой тёплой воды, уже чистым и опрятным сядешь на приступок возле бани, ополоснёшься стаканом первача и чёрт тебе не брат. Сам сияешь как медный пятак и на душе уютно, словно у Христа за пазухой. Глядишь светлым глазом, как бабы потянулись в баню, а тебе даже лень представить какими они будут выглядеть на помывке при всём своём голом раскладе. Да и под силу ли им тягаться с мужским достоинством своею мнимою красою телесного превосходства интимного свойства? Да будь оно наличием хоть под яровой либо озимый клин, хоть под несжатую полосоньку, хоть под голое зубильце, воткнутое как попало промеж лыток, но ведь как не было, так и нет никакой завлекательности в этой женской аномалии, где не за что зацепиться любопытному взгляду, если уж судить трезво. Ни тебе колокольцев, почти звенящих на морозе, ни прочего кстати и некстати самонаводящегося органа, с гордо поднятой головой перед любым заслоном из шерсти и мокрых заслонок. А ведь если бы хоть малый глазок либо щупальце на этой лысой башке, то хозяин избежал бы многих жизненных пакостей непосредственного контакта, а женский пол выстраивался б в очередь по карточкам для вывода потомства. И если бы не вековое насильственное понятие голой бабьей красивости в мужских головах, так в сторону раздетой особы никто вовек свой качан не повернул. Это по первобытной привычке, когда первородному мужику всё в новинку было, голова вокруг шеи оборачивается, ежели аппетитная для глаз фактура свой первичный половой признак в доступном виде мимо носа проносит. Тут и сказывается доисторический инстинкт охотника, призывающий поскорее заклеймить посторонний репродуктивный орган, а, если повезёт, то не один.

Конечно, если подходить к вопросу без предвзятости, то и в женщине обнаруживается приятная для наблюдателя сторона. Особенно, когда пред тобою не полностью разнузданный и голый натурализм, на который и глядеть-то можно без содрогания лишь при недоразвитом чувстве эстетического наслаждения. А вот когда глаз с поволокой, а на губах такая улыбка, что и через мелкие трусишки проглядывает, тогда в мозжечке дорисовывается полная картина ещё не распотрошённого гнезда. Ведь предвкушение победы всегда предпочтительнее свершившегося акта овладения. Поэтому иная богато одарённая натура с тыльной стороны смотрится очень даже завлекательно. Попробуй, усиди в одиночестве на месте, когда женской лицевой наглой части не видать, а с кормы, наоборот, пред тобой разворачивается такой перекат ядерных шаров пушечного калибра, что чуть ли не хруст по всей округе от сил трения при устойчивой ходьбе в две ноги. Тут тебе не хилая столичная пробежка по подиуму, от которой мухи на лету дохнут, так как укусить не за что!

Конечно, в пределах городской черты, умеючи можно многое завлекательное увидеть и запечатлеть в неразборчивой памяти. В бикини да и в стрингах не многое утаишь, но при подобном показе мод для почитателя всё до копейки просчитано. И проход, и порхание, и причёска в разных зонах модного показа. Но всё равно понимаешь, что всё это искусственное и показное. А вот возьми в деревне затаись с утра с удочкой или иной рыболовецкой снастью возле неглубокого затона и начинай терпеливо ловить на живца. Через неделю, если повезёт, и тебе сподобится прикоснуться к первозданной красе. То есть, увидеть не первый солнца луч над притихшей сосной, услышать не птичий гомон, не проследить взглядом за уклейкой у поверхности сточных вод, а обозреть голый бабий выводок, плещущийся на мелководье. Вот где истинное раздолье для примитивиста с художественным вкусом. Только успевай отслеживать первобытную красу ненавязчивого женского соблазна. Ведь редко какая баба или девица на селе ныряет и плавает на показ. Она всё больше резвится и радуется жизни ближе к берегу, а не на чистой воде. А зайдя в реку до пупа, начинает приседать, поджавши всю свою интимность, словно напроказивший щенок хвост. И всё это с поросячьим визгом и брызгами на весь берег. Особо отчаянные изображают плаванье крокодилами возле самого уреза воды. И до того завлекательно наблюдать за бабой, не рассчитывающей на чужой привередливый досмотр, что даже самому хочется впасть в детство и броситься головой в омут страстей для немедленного снятия напряжения с органов чувств. Однако, стоит тебе лишь немного ослабить маскировку, либо впасть с бабами в речное равноправие, то не только лишишься целомудрия стороннего наблюдателя, но и всех своих рыбацких приспособлений, тут же проверенных на прочность собственным хребтом и потылицей. Это если рыбачил один, а когда рядом напарник, то примерят к вам и бредешок. Эта снасть потяжелей удочки и след на теле оставляет не на один день. Такая, сволочь, увесистая, что только деревенской бабе и под силу. Проверено на себе, ещё когда только в наблюдательную силу входил.