Альбина Демиденко - Исповедь. Маленький роман о большой жизни

Каждый вечер я с нетерпением ждал звонка из Ленинграда. Специально, чтобы первым брать трубку, проложил провод себе в кабинет и поставил параллельный аппарат. Тем для разговоров у нас за время моего присутствия в Ленинграде прибавилось, а если учесть еще и тот любовный лепет, который свойственен молодым влюбленным парам, то телефонные свидания порой затягивались на часы. Мама и бабушка не мешали, а лишь снисходительно улыбались.

Мой любовный жар и лихорадка не остались не замеченными дружным рабочим коллективом.

– Георгий, ты чего такой? Странный. Вроде не пьян. Влюбился, что ли? – удивлялись друзья.

– Влюбился! Влюбился по уши, под самую маковку, ребята!

– Наконец-то! Может, и женишься?

– Женюсь, ребята! Обязательно женюсь!

И друзья улыбались. И весь мир искрился радугой и светом! Какое счастье любить и быть любимым! Кто сказал, что любовь делает людей глупыми? Не верьте! Ощущение счастья рождало новые идеи, новые планы. Задачи, разгадать которые пытался годами, вдруг легко поддались решению, открылись, как ларчик с тайным замочком, при одном только слове.

На одном из рабочих совещаний нам сообщили, что прибор, над которым отдел ломал голову не один год, принят в опытную эксплуатацию. Необходимо собрать команду от лаборатории для проведения испытаний на полигоне в далеких казахских степях. С одной стороны, это было очень интересно и необходимо для дальнейших разработок, над которыми работала лаборатория, а с другой стороны, огорчительно, что опять предстоит разлука с любимой. И судя по объемам необходимых изысканий, мое отсутствие затянется не на один месяц.

Наша работа была и так сопряжена с секретностью, а эта командировка носила строгий совсекретный характер. Всю отобранную команду не один раз проверили соответствующие службы. Нас собирали группой и поодиночке, проводили с нами соответствующие беседы и брали подписку о неразглашении государственной тайны. Зачем это делалось, до сих пор не ясно.

Каждый из нас знал и осознавал всю меру ответственности за то, что мы создаем, и что идет в осуществление. В ту пору мы прекрасно понимали и силу созидания атома, и его разрушающую мощь. Конечно, работая на оборонную промышленность, все свято верили, что наши идеи, наши чаяния и наш труд укрепляют именно оборонительный щит Родины. Мы не работали на оружие войны, мы укрепляли защиту всего того, что нам свято и дорого.

Пред командировочная пора всегда сопряжена повышенной суетливостью и нервным напряжением. На мне, как руководителе, лежала двойная задача: предусмотреть и обеспечить коллектив всем необходимым для полноценного рабочего цикла, заказать и выбить поставку соответствующих приборов, разработать и полностью согласовать всевозможные графики, планы работ. Одновременно необходимо было распределить кадровый состав лаборатории так, чтобы работы не прекращались в головном предприятии и в то же время дали максимальный эффект на выездных циклах. Всё это требовало не только времени, но и постоянной сосредоточенности. Говорят, хороший руководитель всегда обладает особым чутьем на ситуацию, что позволяет ему предусмотреть и своевременно принять меры для положительного решения той или иной возникающей ситуации. Может быть, это и верное суждение, не знаю.

В тот раз всё с самого начала подготовки к поездке пошло наперекосяк. Всё мое нутро болело, и где-то там, в районе солнечного сплетения, поселился холодок, а при каждой свободной минуте мозг сверлила мысль найти повод и остаться, отказаться от поездки. Но долг и осознание «а кто же, если не я» не позволяли этого сделать. И я продолжал бегать по кабинетам, согласовывать, выбивать, собирать, утрясать, в общем, готовиться к «великим свершениям», как сказал один из наших сотрудников Боря М., у которого недавно родился сын, и он готов был весь мир поставить на уши от избытка чувств. Этого сотрудника, повинуясь какому-то интуитивному порыву, вдруг на последнем этапе подготовки я заменил, что, как выяснилось впоследствии, спасло ему жизнь.

После дневной рабочей карусели возвращался домой разбитый и усталый, но, нажимая на звонок у входной двери, молил Бога, чтобы дверь открыла Сонечка, а увидев ее синие, как майское небо, глаза, ее стройную фигурку, почти физически ощущал, как все мои тревоги улетучивались, испарялись, и радость наполняла с ног до головы. С ее появлением в моей жизни мир приобрел новые краски, звуки, запахи, и что-то еще, чему невозможно дать объяснения, но это что-то стало смыслом жизни. Я где-то читал, что все влюбленные немного сумасшедшие. Вот и я стал одним из них. И, представляете, в отношении жены до сих пор таковым остаюсь. Я могу анализировать это состояние души, но как ученый не в состоянии дать ему никакого объяснения. Мое сумасшествие вылилось в страх. Я до ужаса, до боли в сердце боялся потерять эту девушку. Она была необходима как воздух и дорога, как самая драгоценная реликвия в мире.

На семейном совете было принято единогласное решение не отпускать Сонечку в общежитие. Когда в телефонном разговоре я сообщил ей об этом, девушка попыталась отказаться от такой идеи. Но бабушка объявила, что теперь она член нашей семьи, а ни по каким общежитиям никто из рода Сванидзе не жил и жить не будет.

В моей комнате к приезду Сонечки мы совместными усилиями сделали косметический ремонт: переклеили обои, покрасили пол и окно. Бабушка сшила «веселенькие» занавески, а я развесил по стенам красивые эстампы с сибирскими видами. Комната из холостяцкой конуры превратилась в веселую девичью светелку.

Наша свадьба должна была состояться после рождественских праздников. У женщин появились свои секреты и новые хлопоты, поэтому мало кто из них обращал внимание на мое настроение. В день отъезда, перед выходом на вокзал, бабушка поцеловала меня в лоб и осенила крестом.

– Береги себя, дорогой. Помни, мы ждем тебя. Возвращайся живым и здоровым. Помни!

От ее слов у меня ком встал в горле. Никогда она так не говорила.

Везли нас под зеленый свет, практически без остановок, и уже через пару суток, поздно ночью, мы оказались на маленьком разъездном полустанке. До утра состав стоял на запасном пути, а едва рассвело, приехали представители института. Пересели на машины, поехали в военный городок, на базе которого предстояло работать. Моих сотрудников погрузили в большую машину, так называемую БМДС, а меня, как руководителя группы, пригласили в легкий военный пикап.

Помню, как был поражен рассветом над степью. За всю свою жизнь ни разу больше не видел такого огромного и круглого солнца! Золотым шаром оно поднялось в какой-то миг над землей! В те дни многое поразило меня, со многим встретился впервые. Что-то из памяти стерли последующие события, что-то забылось, но тот огромный желтый шар, встающий над просторной, бескрайней степью-пустыней, остался в памяти яркой незабываемой картинкой.