Ираида Трощенкова - Как князь невесту выбирал. Современная сказка

– Так я тебе и поверил, – Василий нервно рассмеялся.

– Не брешу! Ведь я здесь, живой, не мертвый. Колокол тот великий отправил меня за суженой в селение твое.

У Василия со вчерашнего перепоя стучало в висках. Обычно, слышал, белочки прибегают, а здесь сам князь явился. И Милка тоже его ведь видела. И как все реально! Хозяин, приютивший ночного гостья рухнул носом со ступеньки без сознания.

Неждан прислонил мужика к углу дома и вышел в огород. Переступая грядки с посадками, он шагнул в сторону и заглянул за дряхлый высокий деревянный забор. Невысокое железное сооружение, из под самой крыши которого струилась вода, произвела на него восторженное впечатление.

– Колодез с неиссякаемой водой! Чудо!

А ведь колокол напел: ничему не удивляться при прибытии, идти на свет и жена найдется среди пятерых сестер.

Великий князь анализировал свое ночное прибытие. Одежды свои скрутил и оставил в грязной яме, в которую шагнул в другой мир, как колокол лучи испустил. Обмотавшись найденной ветошью пришел на свет к Василию.

Невеста найдется, на родную сторонушку ее заберет, ежели полюбят они друг друга и согласится жена идти за мужем.

Вместо радости горько стало на душе у князя. Подхватил батог* Неждан и обломил его об изгородь. Почитай, как полгода назад овдовел, покинула его любимая Малинка.

Только несколько деньков супружеской жизни порадовались, утонула любимая женушка… Горе великое скрутило его тогда в кулак…

– Ты зачем черенок от тяпки поломал, паршивец! – заорала через весь огород Милка, подперев руками широкие бока. Заставлю тебя картошку руками подгребать!

– Не серчай хозяюшка, будет тебе золотой алтын за потерю.

Неждан шагнул навстречу орущей женщине голым торсом. В лучах стоящего над его головой солнца, женщине гость показался чуть ли не Аполлоном.

– Картошку пожарила, пошли жрать, барин!

– Зови меня просто, Великий князь.

Женщина отбила поклон три раза и с издевкой ответила:

– Слушаю и повинуюсь, господин, что врет здесь один!

– Врать великому князю, не по чину.

– Князь, так князь, только в огород не лазь!

*

За поздним завтраком, Василий, все хорошенько обмозговав, предложил гостю поселиться в летней кухне и харчеваться, сколько ему будет угодно, пока не подыщет себе невесту. А чтобы тому не было скучно, помогать по хозяйству: кормить свиней и пасти козу.

Гость не отказался и попросил деревенского мужика забрать свои вещи из ямы, в которой он очутился, когда перепрыгнул время.

– Ай, яй, яй! – захихикала хозяйка, – куда тебя занесло! Последние двадцать лет со всей деревни в бывшую силосную яму мусор скидываем.

– Село наше – Умрева, что с татарского означает – яма, канава, – добавил Василий.

– Диво, что переместился именно в самое низкое место, не считая речки. – Добавила Милка.

Хозяйка уже немного поддала для настроения и стала склонна доверять высокому гостью без возражений.

Василия от спиртного воротило, он, как и князь, предпочел остаться трезвым.

Собравшись налегке, хозяин отправился за околицу искать барахло прибывшее из глубины веков.

Милка сделала ценное замечание гостью, посетившему их скромное жилище:

– Ты, на каждом углу не кричи о своем высоком происхождении. Называться будешь моим племянником. А говорят, в нашем роду были дворяне. – Женщина скривив улыбку, зевнула.

Неждан хотел было вставить вопрос в воодушевленную речь женщины, но та, пресекла попытки гостя, стукнув пустой рюмкой по столу.

– Не перечить хозяйке, а то передумаю. Князей у нас в любом доме как грязи. В какую сторону не плюнь, каждый себе хозяин. Были времена, советы колхозом правили. А теперь каждый по себе. Да, ты не поймешь…

У женщины скатилась горькая слеза.

– Как не понять. Богатое поселье, когда в каждом доме князь.

– Точно!

Женщина поднесла фартук к носу и громко высморкнулась:

– Самогонки, хочешь?

*

Василий вылез из ямы и развернул длинный скрученный красный зипун**. Затем тяжелые шелковые штаны из светлой ткани и рубаху с вышивкой.

Выругавшись на привычном ему языке, он не верил своим глазам, разглядывая булатный меч. Рукоятка сверкнула украшенными драгоценными красными и зелеными камнями. Красные кожаные сапоги на фоне меча, вообще не произвели впечатление на деревенского мужика.

Схватив все в охапку, мужчина не чуя своих ног побежал к дому: из потревоженного мусора во все стороны расползались черные ужи.

Сомнений у деревенского мужика не осталось. Засунув раритетное, холодное оружие под баню, он окончательно уверовал в необыкновенное путешествие высокого гостя.

Батог* – палка

Зипун** – верхняя старинная одежда.

Сосед Василия, Семен Авдеев, каждый раз надеялся что жена принесет из родильного отделения сына, да так и не дождался. Супруга оставила его вдовцом с пятью дочками. Никто ее не заставлял каждый год по девке рожать, на пятый раз не выдержала и оставила его многодетным отцом, одного воспитывать девичий полк.

Старшей Анне только седьмой годок пошел, когда последнюю Алину пришлось коровьим молоком поднимать.

Сейчас уже, все до невест доросли, первой уже двадцать пятый год пошел, а младшенькой девятнадцать. Она самая любимая и скоро сделает его дедом. Кто обрюхатил в городе, так и не сказала, сколько не пытался выведать.

Так и живет он в девичьем царстве. Рад бы какую дочку замуж сплавить, да только молодежь ныне туда не торопиться. При батьке сытно и в достатке. И все благодаря трактору, доставшемуся ему еще тех времен, как колхоз развалился, в качестве зарплаты за несколько лет. Он тебе и кормилец и поилец, на том и спасибо, не бедствуем.

У старшенькой работа достойная – продавщицей, самая бережливая, отцова смена. Вторая Аглая, на пекарне, в соседнее село мотается через день и третью дочку Арину, тоже за собой пристроила. Четвертая, двадцати однолетняя Анфиса в районном центре в общежитии живет, детишкам в детском саду носы подтирает. Все самостоятельные, красавицы его, кроме младшенькой. Достанется горемыке судьба, матерью одиночкой стать к двадцати годам.

Летом все под батькино плечо собираются, когда отпуск в одно время выпадает. Зимой, Аглая с Ариной квартируются у сестры в соседнем селе, чтобы по морозу не мотаться.

Семен прицеплял сенокосилку к трактору, когда его раздумья были прерваны.

– Привет труженикам села!

Милка, соседка, обмывающая свою вторую полученную пенсию, дней как десять, просунув голову в ворота:

– Волкодав не загрызет?

– Проходи, Тяпа на заднем дворе.

Женщина продвинулась вдоль ворот крупным телом с опаской.

– Так, не доверяю твоему псине, больно он у тебя к спиртному недоверчивый, я уже чесноком зажевала, как бы не налетел.