Евгений Баранов - Не убоюсь я зла! Частям особого назначения посвящается

Ближе к перевалу стало значительно хуже. То ли пристрелялись, то ли стреляли еще откуда то, не было времени засечь откуда, да и не имело смысла. Замысел их понятен – прижать к земле, не давая перевалить через гребень, а там и снизу подойдут и разберутся по законам военного времени. Между тем, воздух густел. Чаще стали рваться мины, мелкая каменная крошка непрерывно сыпалась на голову. Визг рикошета и близкий свист пуль уже не заставлял втягивать голову, иначе она бы она давно ушла в эти самые плечи по самые уши. До вершины и гребня оставалось метров десять, вот тогда он понял – все, сейчас не подняться. Нужно малость передохнуть и сбить их с толку, с ритма, с прицела. Хорошо бы, но чем?

Неутомимые скалолазы, идущие по его следам, время от времени нарывались на его сюрпризы, и их цепочка редела, но, похоже им не было конца. Они не так опасны на данном этапе, как змеиное гнездо минометчиков, засевших метров на 600 ниже и кидавших свои мины с просто поразительной неутомимостью. Он прикинул их положение и увидел камень, лежащий на краю приютившей его террасы, где то примерно над их бестолковыми головами. Две трети арсенала ушло на то, что бы не вышло прокола с «камешком», дабы направить его в нужное русло. перебежками удалось отойти от валуна метров на 10 и забиться в щель. Закрывая голову руками и прикладом автомата, бросил гранату. Взрывом часть камня разнесло в мелкую щебенку, остатки рухнули на головы беспечных скалолазов. Их «приветственные» крики возвестили о том, что они узнали о свалившемся на них «счастье» последними и от этого огорчились. Те минуты затишья, вызванные обвалом и гибелью почти всего отряда преследователей использовал с толком-броском преодолел последние метры и перевалился через гребень. Только тут он понял, что ошибся-все еще впереди. И эти метры не были последними. Далее простиралась та самая ровная площадка, с разбросанными в беспорядке камнями, величиной с апельсин. Последние могли служить укрытием чисто теоретически. До расчетного времени прибытия транспорта оставалось 30—35 минут, а их нужно было еще прожить. Сейчас, находясь ниже гребня, можно было не опасаясь, стоять во весь рост. Но скоро эти умники поймут тщетность своих усилий и возьмут другой прицел, тогда-то здесь и начнется настоящее веселье. Учитывая количество актеров, играющих эту пьесу, можно было предположить, что они полезут на сцену со всех сторон. Путь к славе тяжел, но оправдан. По идее, нужно уходить отсюда быстрыми, длинными шагами, а лучше-бегом. Да и то, вероятность уйти из этой сковородки очень мала. А если остаться минут на 5—10, то можно остаться здесь навсегда. Никто не против, когда Родина придумывает для нас разные тяготы и невзгоды, но все хотят, чтобы они еще и хорошо заканчивались.

Это только в кино бывает, что наши всегда побеждают, а в жизни-чаще наоборот. Поменяв ленту в пулемете, не зря же тащил такую тяжесть наверх, закурил и стал ждать, когда самые сильные и смелые подойдут поближе. Уже минут через 20 его изрядно оттеснили от края гребня, и сейчас он прыгал и кувыркался, стараясь спрятаться именно за теми камнями, о коих так нелестно подумал вначале. А прятаться было от кого! Согласно сценарию, актеры дружно выходили на сцену. Их было много и со всех сторон. Наверное, задние не знали, куда деваются передние, и напирали. Передние тоже не теряли времени даром, каждый норовил произвести торжественный залп в сторону одинокого стрелка, не успевая заметить, что стрелок бьет с колена из крупнокалиберного пулемета, уперев сошки в камень перед ним. Крупный калибр. Пули прошивали насквозь тела передних и отбрасывали их назад. Сзади уже напирали те, кто хотел поучаствовать в представлении. Лента была последней, оставалось еще половина. И все. Одна мысль свербила в мозгу -что дальше? И где этот трамвай или троллейбус. или что там хотели за ним прислать? Странный шум – какой-то сильный шипящий свист возник за спиной. Обернуться некогда, да и не к чему. Если уж все-равно крышка. Но не выдержал-обернулся… и обалдел! Метрах в пятидесяти садился самолет. Небольшой боевой самолетик поднял целую тучу пыли и песка. Вертикальный взлет, а стало быть, и посадка. Но самолетик не садился, а как-то странно завис в воздухе. Выглядел он здесь, как тарелка инопланетян на Красной площади. По крайней мере, эффект вызвал такой же – тишина и изумление. Не раздумывая, бросился к самолету! Пыль забивала глаза, уши, нос… Чуть не на ощупь добрался до крыла. Самолет как-то странно болтался в полуметре над землей. Фонарь самолета был уже открыт, пилот в летном шлеме с темными стеклами призывно махнул рукой. Бросив пулемет и вцепившись в крыло, он с трудом перекинул тело и пополз по дрожащему железу. Перевалился вниз головой на второе сиденье за спиной пилота. Не успел прийти в себя, как самолет был высоко в воздухе и выполнял какие-то зигзаги и пируэты. Разумеется, пристегнуться он не успел и сразу-же врезался лбом в ближайший угол, похоже для него сразу наступила ночь. Очнулся, сел в кресло, пристегнулся. Через стекло плексигласа видны были солнце и чистое голубое небо, мелкие белые облачка далеко-далеко внизу, и там, еще ниже – земля. Чужая и теперь далекая. Впереди – только небо и только солнце…

Пока Джон спит и не представляет, что будет дальше. И слава богу. Но скоро он проснется и узнает. Узнает не все и не сразу. И отношение к своим новым знаниям у него будет двоякое. Он узнает, что во-первых, ему поверили, предварительно все тщательно проверив. Во-вторых, теперь ему придется воевать в новой ипостаси – он будет командовать специальным отделением. И будет это отделение выполнять самые сложные и трудные задачи, ну и самое главное – он познакомится с новыми людьми, о чем в последствии ни разу не пожалеет. Но это будет уже после того как он проснется. А пока, он спит на жестком, железном полу, подложив под голову остатки куртки, честным сном праведника, и все еще впереди.

День выдался на редкость удачным, и это понял бы каждый, когда узнал, что удалось дважды позавтракать. И даже, познакомившись с поваром поближе и подарив ему пару безделушек, коих он в глаза не видел ранее, так сказать, предварительно отобедать. И сейчас счастливчик чувствовал себя разомлевшим на солнышке удавом. Хотелось, воздав должное питиям и яствам, предаться воспоминаниям и скромно вздремнуть часок-другой. Но, видимо, в жизни справедливости нет и не было никогда. Иначе с чего это вдруг вызывают к комбату, среди полного благополучия и неги, да не одного, а все вверенное ему отделение, громко называемое-отделение специального назначения, приданное частям особого назначения. ЧОН (часть особого назначения), как известно, болтается по всему свету, везде находя себе дело.