Саша Ольгин - Железяка. Поворот судьбы. Книга первая

– Пусть их замуруют на веки вечные в одном из штреков! Мало того, перед этим пусть вымажут их, с ног до головы, птичьим дерьмом! Пусть дадут бурдюк с водой, что бы, если их не сожрут твари дьявольские, они смогли протянуть лишних пару дней, в страшных мучениях осознавая кару нашу праведную!

Многие рабы упали в обморок, после его речи. Даже охранники стояли бледными. По местным обычаям, вымазать человека в птичьем помёте, считалось самой страшным наказанием после смерти, хуже, чем отрубание конечностей. Поскольку, его в таком виде ставили у стен города и закидывали камнями, а все родственники, имеющиеся у него, становились по статусу ниже раба. Тех хоть кормили, а им было, под страхом смерти, запрещено даже подаяние, не говоря о какой либо помощи. И обычно весь род, за очень короткое время, вымирал полностью, включая малолетних детей. Да ещё пещеры с тварями, которыми пугали детей, дополняли жуткую картину. Даже сам факт, заживо замуровать, вызывал ужас.

– Не слишком ли ты суров, уважаемы Маргед, тем более что наш брат живой и здоровый? – поинтересовался главный блюститель веры: – Может, просто отрубим голову?

– Нет! Нельзя прощать человека, поднявшего руку, на святых братьев нашей веры! Пусть другим будет в назидание! – безапелляционно ответил он.

– Ну что ж, пусть будет так, как ты говоришь! Я не забуду, как ты заботишься о братьях наших! И ты можешь всегда рассчитывать на нашу помощь, пусть великий Магал продлит твои годы!

После того как нас, вымазав в помёте, завели в один из штреков, и рабы с дрожащими руками стали подносить камни, для закладки прохода, Маргед громко произнёс:

– А ты Железяка, раз смог сбить с истинного пути своих соплеменников, сумевших поднять руку на братьев наших святых, защищая тебя, червя недостойного, то можешь поносить их на руках перед смертью! А если в тебе проснётся совесть, то вот тебе клинок с кинжалом, чтобы прекратить их страдания, и своей рукой убить их! – и он бросил мне, так мною любимое оружие.

И уже обращаясь к служителям спросил: – Надеюсь, смерть от руки друга, является не менее суровым наказанием?

На руках. Маргед сказал на руках. Боже, какой-же я идиот. Ведь правда, если мои друзья не могут сами дойти до выхода, я могу отнести их на руках. Ай да Маргед, ай да артист, Станиславский бы аплодировал.

Всё-таки он сдержал своё слово, и сделал всё возможное для меня и моих друзей. Вот умница. За секунды нашёл единственный выход из тупиковой ситуации. Да ещё умудрился при этом заработать себе авторитет среди верующих фанатиков. Вот жучара, везде выгоду найдет, да продлит великий Магул его годы.

Друзья моего оптимизма явно не разделяли. Кончилась твоя удача Железяка, говорили они. Страшной смертью погибнем теперь. И стали открывать бурдюк с водой, что бы смыть с себя птичий помёт.

– Хоть умрём чистыми! – вздохнули они с тоской.

– Стойте! Не смывайте! Это от тварей! – успел прокричать я, и, присев, рассказал им всю подоплёку этого непростого дела.

Как я перетаскал всех к выходу, рассказывать не буду. Только отмечу, что было нелегко. Пять человек, пять километров до выхода, по десять километров туда-обратно, хорошо, что Маргед догадался воды оставить. Но к исходу второго дня, мы все сидели на берегу реки, согреваясь у потрескивающего рядом костра.

Первая эйфория от свободы быстро прошла. И встал уже стандартный вопрос – что делать дальше? Добраться до родины моих товарищей, о чём все мечтали с момента побега, было весьма проблематично. Одно только пересечение пустыни казалось делом полностью безнадёжным, так как затесаться в проходящий караван не было никакой возможности, по причине того, что объяснить своё появление здесь, мы не могли. Да и рабское клеймо, хоть и выполнено было краской, но сойдет не раньше, чем месяца через три. В раздумьях мы провели несколько дней, благо мелкой дичи в округе хватало, и можно было её добыть, просто удачно кинув камень, а разжечь костёр, высекая искры из кусков камней, для ребят не было большой проблемой. И хоть пища и была пресной, в связи с отсутствием соли, но сдобренная разными травами, была вполне съедобной. В один из вечеров, сидя у костра, перебрав все варианты, пришли к выводу, что надо двигаться вдоль побережья, и хотя расстояние было значительно больше, но была возможность найти воду и пищу. Сложность этого пути состояла ещё в том, что на границе государства находилась одна из аномальных зон, наводнённых тварями, и считавшейся непроходимой для людей, а обойти её не было возможности, так как крутая горная гряда тянулась вдоль всей её территории. Но двигаться домой надо было несомненно, и все решили рискнуть, понадеявшись на авось.

По течению реки дошли до моря, обойдя, попавшиеся на пути, пару мелких поселений. В них Спица умудрился своровать старый небольшой топорик, нож для травы, немного напоминающий серп, и помятый медный котелок, которому мы были, несомненно, рады, хотя и потребовали от него – больше никаких краж, без нашего ведома во всяком случае. Пятница, о котором я так не кому и не рассказал, большую часть времени носился неподалёку, подбегая ко мне только в тех случаях, когда впереди попадались люди, чем оказывал мне добрую услугу, помогая заблаговременно избегать случайных встреч. Естественно проделывал он это в скрытном режиме, которым овладел в совершенстве. Своим спутникам такое знание я объяснял своим внутренним чутьём, которое у меня действительно было, но реагировало только при непосредственном возникновении серьёзной опасности, например, ударе со спины. Так, без особых приключений, мы преодолели больше половины пути до границы империи.

В очередной раз, устраиваясь на ночлег, сидя у костра и сожалея об отсутствии хлеба, по которому успели соскучиться, ребята попросили меня показать им мой клинок, всегда висевший у меня за спиной. Отстегнув кожаные крепления, положил его на колоду у костра, пусть смотрят, не жалко. По очереди, подержав в руках, и поцокав языками, они обнаружили надпись, выгравированную на лезвии и принятую мною за затейливый орнамент. Непорядок, подумал я. Говорить умею, а писать и читать, ещё не научился.

– Ну и что там написано? – спросил я, чувствуя себя безграмотным дикарём.

Ещё раз, внимательно рассмотрев, Валерт, как самый образованный среди нас, ответил следующее:

– Это очень древний язык, сейчас на нём не говорят! А примерный смысл можно перевести так – «Взявши оружие, забудь страх и сомнения. Думай о цели, и помни о чести!».

– Кстати, как он у тебя оказался? – спросил Виктор.

– Да случайно нашёл, не помню где, поскольку до того, как меня нашли в пустыне, ничего не помню! – невпопад соврал я, не желая говорить правду, дабы избежать новых вопросов.