Саша Ольгин - Железяка. Поворот судьбы. Книга первая

Одним движением полоснув по горлу ближайшего, разворачиваясь по инерции, воткнул кинжал в сердце другого и ударил пяткой третьего, ломая челюсть. Минус три, мысленно посчитал я. Мгновенно пригнувшись, уходя от удара четвёртого, сделав кувырок вперёд, клинком подрезал сухожилья рядом стоящего пятого, и, развернувшись, воткнул кинжал ему в горло. Четвёртый воин, пытавшийся перед этим нанести мне удар, на мгновение оказался ко мне спиной, и я спокойно успел вонзить свой клинок ему под лопатку. Ещё минус два. Нет, ошибся, четыре. Пятница тоже без дела не сидел. Итого семь, неплохо для нескольких мгновений, особенно для новичка в этом мире. От отряда осталось три человека. Два, ошалевших воина, не успевшие даже до конца обнажить оружие и принять стойку, и маг, стоящий в стороне. С воинами не было никаких проблем, и вскоре они упали, один с перерезанным горлом, другой с распоротыми рёбрами, несмотря на надетые на него крепкие кожаные доспехи. Вдруг меня пронзило чувство грозящей опасности, и рефлекторно пригнувшись, заметил просвистевший над моей головой топор. Отпрыгнув в сторону и приготовившись к атаке, с трудом сдержался от убийства, увидев своих товарищей. Они, с затуманенными красной поволокой глазами, шли на меня с оружием. Родерик с топором, Спица с серпом, а остальные с поднятыми у убитых мечами. Стоящий неподалёку маг, с перекошенным от напряжения лицом, плёл свои мерзкие заклинания.

– Ах ты гадина! Чуть не заставил меня принять грех на душу! – прошипел я со злостью, и крикнул своему четвероногому питомцу, уже потерявшему свойство невидимости: – Фас! Ату его! Пятница, в два прыжка достиг цели. Маг, за мгновение до того, как стальные челюсти вцепились ему в горло, успел не один раз обделаться, увидев несущегося на него исчадие ада, и через мгновение свалился на землю с застывшими от ужаса глазами.

– Блин! Что за несправедливость такая! Все боятся моей милой зверюшки, а меня в грош не ставят! А ведь я прикончил семерых, а он только троих! – с некоторым сожалением и завистью подумал я, разглядывая обделавшегося от страха колдуна.

Мои друзья, после смерти мага, лежали на земле, и видимо ещё не до конца отойдя от ментальной атаки, с затуманенными глазами, пытались привстать, ничего не понимая, и не помня, что произошло в последние минуты. Одобрительно похлопав своего помощника в этой схватке по спине, я отправил его отдыхать в близлежащие заросли. Нечего пугать моих спутников, когда в себя придут. И что бы снять навалившееся нервное напряжение, прилёг на траву и закрыл глаза, дожидаясь пока мои товарищи окончательно очухаются.

– Железяка! Ты живой? – Раздавшийся голос вернул меня к реальности.

– Да вроде как живой! – ответил я, медленно поднимаясь.

– Что тут произошло? Никто ничего понять не может. Может, ты что помнишь? – спросили они, озираясь на валяющиеся трупы.

– Нет, не помню! – соврал я без зазрения совести, даже не краснея: – Вроде как вы собрались драться, дальше пустота! Потом открываю глаза и вижу ваши озадаченные лица с квадратными глазами. Кстати, когда вы успели здесь всех грохнуть?

Ответ получился в стиле Никулина – упал, потерял сознание, очнулся, гипс. А что мне ещё оставалось делать, не говорить же правду, в которую всё равно никто не поверит. Ещё где-то с полчаса ребята прибывали в состоянии лёгкого помешательства, иногда косясь в мою сторону, но видя мою беззаботную физиономию, лишних вопросов не задавали. Да и чего их задавать человеку, по их мнению, не умеющему держать в руках холодное оружие. В конечном итоге, посчитав случившееся провидением богов, наконец-то начали собирать и сортировать трофеи. Для нашего нынешнего положения, трофеи были просто сказочные. Помимо десятка прекрасных лошадей, в седельных сумках нашлась и еда, и посуда и тёплые одеяла, всё необходимое для длительного путешествия. У мёртвых воинов собрали оружие и срезали кошели, с находящимся там серебром, а поскольку отряд считался элитным, то и серебра там было в достатке. У мага, помимо дорогих амулетов, в которых я не разбирался, нашёлся увесистый кошель с золотыми монетами и с десяток драгоценных камней. Все очень обрадовались хлебу, обнаруженному в седельных сумках, и Спица пообещал приготовить прекрасный ужин, тем более что различных приправ было тоже в достатке. Вырыв большую яму, похоронили убитых. Бросать людские тела, пусть даже врагов, было бы кощунством. Доспехи и оружие, предварительно подобрав под себя мечи и кинжалы, закопали неподалёку, обернув их в одеяло. Зачем таскать лишнюю тяжесть, хотя Валерт и уговаривал взять всё с собой, обещая выгодно продать в первом же посёлке. Торговец – он и в бегах остаётся торговцем. Быстро загрузив оставшееся, и внимательно осмотрев всё вокруг, чтобы случайно не оставить лишних следов, поскакали лёгким галопом, в надежде до ночёвки отъехать как можно дальше.

За час до захода солнца, найдя ложбину, поросшую густым кустарником, решили остаться на ночлег и хорошо отдохнуть. Стреножив лошадей, и достав одеяла и лёгкий тент, впервые за долгое время устроили себе полноценный отдых. Спица не подвёл, ужин превзошёл все ожидания, даже вино нашлось, правда совсем немного. И разомлев от обильной пищи и пары глотков вина, мы, улегшись у костра, предались мечтам и своим воспоминаниям. Валерт и Никон вспоминали свою семью, и мечтали обнять своих детей и жён, если конечно смогут добраться домой. Рассказывали, какие они хорошие и ласковые, и как они соскучились по женскому теплу, и шалостям ребятни. Родерик сказал, что как доберётся до родного города, то хорошенько напьётся в кабаке и зависнет на несколько дней в борделе, поскольку уже почти год не тискал женщину. О чём мечтал Спица, никто не знал, но судя по задумчивому лицу, у него тоже была своя мечта. А в чём моя мечта, подумал я. Я конечно не отказался бы от женщины, но мечтой это назвать было нельзя. Как там говориться в девизе на клинке: «забудь страх и сомнения, думай о цели и помни о чести». Так вот этой самой цели у меня и не было. Ну, доберёмся мы в родные края моих товарищей, и что дальше. Никто меня там не ждёт, ни семья, ни друзья, ни дом. Если моей целью является выживание в этом мире, так я мог это прекрасно сделать и на каторге. Попасть обратно в Питер, так это невозможно, да и что меня там ждёт, кроме неприятностей. Даже у фанатичного Виктора была своя цель в жизни, вернуться в свой орден и продолжить своё дело. И мне вдруг стало так одиноко и тоскливо, что я взял одеяло и пошёл в заросли, надеясь отыскать там Пятницу.

Он, как и я, тоже был одинок в этом мире, и его судьба была такой же не определённой, как и у меня. Друзья, заметив мой уход, притихли, но помня моё недавнее грустное состояние, посчитали лучше не вмешиваться, за что я был им премного благодарен. Утро я встретил со старым другом в обнимку, как в прошлые времена на полигоне, хотя там мы знали, что нам делать и куда идти. Немного посидев и полюбовавшись чудесным рассветом, сопровождаемым изумительным сверканием белой и рыжей луны, я в который раз подумал: «Почему, когда кругом так красиво, мне так хреново».