Maxime - Цветок. Сборник эротических рассказов

Мы заходим в подъезд, поднимаемся по лестнице к лифту. Я наконец скидываю чёрного монстра со спины. Рука затекла, тру красные вмятины, переминаясь с ноги на ногу.

Девушка напряжённо молчит, я тоже не умею разбавлять атмосферу – так я волнуюсь в присутствии прекрасной дамы. В других случаях уже бы давно пошутил или рассказал что-нибудь, а тут – как язык проглотил.

– Вы мне очень помогли. Благодарю Вас, – официальным тоном произносит она. Явно стесняется выражать благодарность простыми словами. Сдерживается, чтобы не выдать чувств.

– Да не за что, – я расшаркиваюсь, обдумывая: покинуть её с сумкой в лифте или подняться наверх?

Она заходит в лифт первая, я забрасываю сумку и сам захожу внутрь. Только теперь в лифте разница между нами в росте становится ощутимой. Я почти упираюсь головой в потолок, она почти дышит мне в грудь. Смущённо улыбаемся, я отворачиваюсь к панели с кнопками. Едем на девятый этаж.

– Хорошо, что лифт работает, – единственная разумная мысль за сегодняшний день, которая выбивается из-под густого облака стеснения в присутствии греческой богини.

– Да, лифт у нас всегда работает, – подхватывает она.

Выходим из лифта.

– Ну что ж, – произношу с некоторой долей грусти. – Тогда я вас здесь оставлю.

– Спасибо ещё раз, – она напряжена, думает о чём-то, возится с ключами в сумке. – Может быть… – волнуется, голос дрожит. – Вы не сильно торопитесь? – последнее слово она произносит так неуверенно и тихо, что я сам засомневался: может, я действительно тороплюсь?

Меня ломает. Если я сейчас соглашусь зайти, то что она подумает обо мне? Что я проделал весь этот путь, чтобы познакомиться с ней? Чтобы мы зашли так далеко?

– Да нет, не очень, – отвечаю так же неуверенно.

– Хотите чаю с вареньем? – она улыбается.

Улыбаюсь в ответ:

– Я даже не знаю, а как вас зовут?

– Алла.

– Я – Рома. А варенье какое? – улыбаюсь ещё шире. Я готов на любое варенье: из красного чили, из зелёного горошка, из чёрных баклажанов.

– Малиновое, – она хихикает. Нос оживает: морщится, расходится крыльями.

– Малиновое – моё любимое, – отвечаю, сдерживая возбуждённый вздох. Голова идёт кругом, дыхание сбивается.

Меня пригласили на чай!

Она открывает дверь, проходим по коридорчику, уставленному коробками, подходим к двери, красиво обитой дерматином.

В квартире никого нет, этот факт приводит меня в ещё больший ступор. Старый шкафчик на четырёх ножках расположился под такой же старомодной вешалкой. Потрёпанные замызганные обои выглядят мрачновато в полумраке прихожей. На полу растянулась протёртая до дыр зелёная ковровая дорожка. Телефон с диском расположился на полочке. Тут же висит овальное советское зеркало без рамы, под ним полочка для женской расчёски. В гребне нет нескольких зубчиков. Люстра странной формы висит почти на уровне моего лица. Мы проходим на кухню. Здесь тоже царит запустение: старый холодильник, на нём микроволновка, видавшая виды. Стол накрыт пёстрой порезанной скатертью, убитая деревянная кухня зияет покосившимися дверцами, коричневые липкие ромбы линолеума с чёрными пятнами блестят стариной на полу. Но всё это для меня не имеет ни малейшего значения. Хозяйка квартиры – стройная русоволосая девушка с безумным водопадом льна за спиной суетится возле плиты: ставит чайник, открывает холодильник. Варенье чудесным образом расплывается в розовых стеклянных пиалках. Я плавлюсь точно так же.

Сажусь спиной к двери, кухонька настолько маленькая, что рукой можно дотянуться до холодильника, плиты или мусорки под раковиной.

– У вас здесь очень уютно, – придумываю наконец, что сказать, чтобы поддержать разговор.

Алла опять хихикает.

– Вам нравится?

– Да, очень комфортно, – улыбаюсь. – Можно не вставая дотянуться до любого места.

Она ещё больше хихикает, накрывает глаза рукой, упираясь попкой в подоконник. Нос предательски торчит из-под тонких пальчиков. Чайник вот-вот закипит.

Я опять наслаждаюсь видом её носа, аж рот приоткрыл. Этот греческий, римский – не знаю – безумно красивый рельефный нос хочется погладить, прикоснуться к его спинке, прокатиться пальчиком, кончиком язычка, соскользнуть с трамплина, упасть к ногам богини.

Афродита замечает мой пристальный взгляд, отворачивает смущённо к окну. Потом подходит задумчиво к чайнику, начинает разливать кипяток в чашки. Слегка расплёскивает в блюдце.

Её мысли заняты чем-то очень важным, не терпящим вмешательства. Я молчу.

Наконец она ставит чайник на место, оборачивается и, оставаясь у плиты, деловито спрашивает:

– Можно вас спросить кое-о чём? – Алла хмурится, сжимает губки бантиком. – Только честно. Пообещайте мне, что ответите честно, – она бросает на меня самый серьёзный острый взгляд, с которым мне приходилось скрещивать шпаги.

Сглатываю слюну. Этого ещё не хватало! Она будет меня пытать?

– Конечно. Постараюсь не врать, – отвечаю испуганно, откашливаюсь.

– Нет, пообещайте, что точно не будете врать! – она сурова. Жестока и сурова.

– Ну как я могу вам такое обещать? А что если вы спросите что-нибудь про меня, и я не захочу отвечать?

– Нет, это будет вопрос про меня, а не про вас, – она критично окидывает меня взглядом.

– Тогда спрашивайте. Мне нечего скрывать. Мы едва знакомы.

– Вот именно! Вот именно! – подхватывает она. – Поэтому я и хочу спросить именно вас, Роман, – она произносит моё имя чётко и твёрдо, как будто привыкает к нему.

Затем молчит, видимо, готовится.

– Тогда спрашивайте, – я безразлично помешиваю варенье ложечкой.

– Вам нравится мой нос? – произносит она и смотрит мне прямо в лицо, не скрывая интерес, словно детектор лжи, пытаясь выделить мельчайшие изменения цветовой гаммы в моей коже, уловить нервное подёргивание глаза, сигнализирующее ложь.

Я концентрирую взгляд на её носе. Крылья носа слегка вибрируют, покачиваются. Алла возбуждённо дышит – это далёкие раскаты гнева. Я чую её волнение, чувствую приближение взрыва. Я сам сижу как на иголках от этого её испытания чаем и носом!

– Вы хотите, чтобы я ответил за себя или за всё человечество? – тону в абсурде.

– За себя, – она резко меняет вектор настроения. Смеётся, но тут же возвращается к допросу. – Так что вы скажете про мой нос, как человек, который видит меня в первый раз?

Я нервно сглатываю, смотрю на неё. Руки немного дрожат. Говорю почти шёпотом так, что сам пугаюсь мыслей, которые собираюсь озвучить:

– Вы действительно хотите знать, что я думаю про ваш нос?

Она кивает.

– Вы меня не выгоните?

Мотает головой, её любопытство на пределе. Мой адреналин зашкаливает, я сейчас взорвусь. Бомба в голове тикает, вбивая последние секунды в мир на земле.