Стефания Вишняк - Испекли мы каравай… Роман

Ближайшая колонка от их дома находилась, по правде говоря, не так уж близко, и особенно проблематично они добирались за водой весной и осенью, когда на улице была непролазная грязь. Впрочем, и зимой, когда неделями напролет на дворе бушевала пурга или стояли трескучие морозы, их задача не облегчалась. Олькина детская память навсегда зафиксирует и подпоясанную ситцевым платком, чтобы не поддувало, мамину, согревающую полудошку* доходившую ей аккурат до пят, и гору льда у колонки, из-за которой им с братом не всегда удавалось набрать воды, не расплескав ее, или не разбив до крови нос или губу. А дом у колонки, самый красивый на свете, с деревянной ажурной

*Полудошка (разг.) – плюшевая женская демисезонная удлиненная куртка (полупальто) на ватной подкладке. В 1960-е полудошка – доступная распространенная женская одежда для низших слоев населения.

голубой калиткой и такими же ставнями, запомнился ей особенно…

Резные ставни в этом доме были всегда гостеприимно распахнуты, большие окна сияли чистотой, а красивые занавески казались уютными и по-настоящему домашними. С наступлением сумерек эти окна светились необычайно мягким светом, и казалось, что там, за стеклами, живут самые добрые на свете хозяева; там непременно тепло, тихо, приятно пахнет едой и никогда не воняет плесенью, сырой глиной, печной гарью, мышами и прокисшими помоями.

Однажды из калитки этого дома, в наброшенной на плечи пуховой шали, вышла молодая, необычайно красивая женщина. Словно добрая волшебница из сказки, она с улыбкой подошла к оторопевшим Тольке с Олькой. Одобрительно взглянув на Толькины варежки, она перевела взгляд на побагровевшие от мороза Олькины руки и укоризненно покачала головой. Тихо и ласково произнеся что-то по-немецки, «волшебница» бережно растерла заледеневшие Олькины пальчики своими нежными и теплыми руками, а затем надела на них голубые с белой каемочкой, невероятно теплые пуховые варежки.

На обратном пути Ольке первой удалось обрести дар речи:

– Когда я вырасту, я тоже стану такой же, как она, да, Толь? Ну, скажи же, Толик, да же ведь?

– Ну, да, да. А я… А я тогда стану, как дядя Валера …Таким же большим и таким же умным.

– Ага!! И таким же добрым, давай?!

– Ну да… – кивнул Толька, нахмурив для солидности брови.

– Вот здоровски!.. И мы с тобой будем возле всех колонок всем раздавать теплые варежки, да же?!

– Ну… только у кого их не будет. Чтобы по честному.

– И мячиков накупим, и…И зайчиков много-много!! И кукол!!

– И гематогена! И мороженного в вафлевой корочке, да?!

– Да!! И всего-всего… чего-нибудь еще, да же, Толь?!!

– Да! Только поскорей бы нам вырасти, да же ведь?

– М-гм…

Поскольку варежки оказались двойными, мама разрезала их на две части, и получилось аж четыре варежки сразу. Затем, дабы они не потерялись, она к каждой паре варежек пришила соединяющую веревочку, и они сослужили добрую службу, по крайней мере, еще две суровые зимы, не только Ольке, но и Павлику.

В один из вечеров, когда Толька с Олькой, припозднившись, пришли за водой в очередной раз, в крайнем окне этого почти сказочного дома загорелся свет, и за прозрачной тюлевой занавеской Олька вдруг увидела наряженную елку. Игрушки на ней переливались всеми цветами радуги, и она просто оторопела от невиданного дива. Кивнув Тольке в сторону окна, она словно завороженная пошла по направлению к дому, и в метре от забора неожиданно застряла по пояс в сугробе, откуда Толька ее едва вытащил.

– Давай быстрее, а то снег в валенках растает, они станут совсем мокрыми и опять попадет от мамы, – поочередно вытряхивая снег из валенок, как обычно, назидательно говорил брат.

– А ты веришь, что я… ну, что в том окне я видела блестящую елку, а? Или ты сам ее тоже видел? А, Толь, видел? Ну скажи же…

– Да не успел, блин! Пока набиралась вода, пока отставил ведро, а они взяли и закрыли ставни.

– М-м. А я… – виновато опустив ресницы, вздохнула сестра и шепотом добавила, – знаешь, как краси-иво…

– Да ну, в домах елок не бывает. Мама с Анькой же говорили, что елку наряжают только в школе, один раз в году, и то – только зимой перед каникулами. Да еще берут завхоза и наряжают его Дедом Морозом. И, кто из детей споет ему песенку или расскажет стишок, тому он из мешка выдает конфеты и игрушки там всякие…

– А они, что ли, не догадываются, что это завхоз? – изумилась Олька.

– Не-а. Мама и то случайно увидела, когда ему в учительской бороду из ваты приклеивали. А так бы и мы не знали, что они так всех дурят.

– Так он же злой, как черт!

– Кто?

– Да завхоз же! Помнишь, мама говорила, что он всегда орёт, как черт, на уборщиц, да вообще и на всех, кроме директора?

– Ну и что, что злой… А, может, он злой из-за того, что его директор каждый день заставляет работать и завхозом и Дедом Морозом.

– Нетушки, настоящий Дед Мороз должен быть добрым.

– Откуда ты знаешь-то? – скептически изогнув бровь, усмехнулся старший брат.

– Знаю и все… Чую!

– Вот я – знаю, что настоящего Деда Мороза вообще не бывает!

– А вот и бывает!!

– А я говорю – не бывает! Мама же говорила, что в школе на Новый Год только дурнатой занимаются, чтобы всех обдурить. И ты, как дура, тоже веришь, ха-га-га-а…

– Если настоящий Ангел есть, значит и настоящий Дед Мороз тоже есть!

– Да Дед Мороз только в сказках бывает!

– Да если бы сказки были плохие, тогда бы и книжек со сказками бы не было! – запальчиво воскликнула Олька.

– И все равно настоящего Деда Мороза не бывает! – все сильнее хмуря брови, упрямился Толик.

– И фигушки! А, может, это Ангел один раз зимой превращается в Деда Мороза и разносит ночью людям такие красивые елки? Жалко, что ты не успел увидеть ихнюю блестящую елку…

– Да тебе она просто показалась, а ты только зря радуешься.

– И ни че не показалось, а я своими глазами видела!

– А я говорю – показалось! И баба Ариша говорит – когда кажется, надо креститься, – засмеялся Толька.

– А давай… А если не показалось, то давай, когда мы вырастем, у нас тоже будет зимой такая же, но только своя елка, м, давай, Толь, а?

– Ну и где мы ее возьмем?

– В лесу срубим. Елки ведь в лесу растут. – Рассудительно заметила сестра.

– А где мы лес найдем?

– Мы спросим у них, где они взяли.

– У кого?

– Да у этой же тетеньки, которая варежки мне дала… О, варежки же настоящие, значит и елка у них тоже настоящая!

– А игрушки блестящие тогда где возьмем?

– Тоже у нее спросим. Ну, давай, Толик, а?

– Ладно, давай. Только, чур, ты сама будешь спрашивать!

– М-гм…

– Зд оровски, я даже не заметил, как мы быстро дошли, а ты? – отворяя калитку, сказал Толька.

– И я-а… И у меня в валенках снег по-правдешнему превратился в воду, – засмеялась Олька.– Поэтому они потяжелели же, да?