Павел Быстровский - Яблоки для Господа. Повесть

– Браво! Молодой человек, ваши мысли текут в правильном направлении! – радостно воскликнул незнакомец. – Если бы все люди рассуждали так – вы бы жили в совершенно ином обществе!

Как показалось Ивану, собеседник нарочно сказал «вы», а не «мы».

– Но такая книга неформат в современной литературе, – печально произнёс Иван. – Кто будет читать об этом нынче? Ясное дело, никто. Кто будет издавать такую книгу? Тоже никто. Нерентабельно, невыгодно.

– Да-да, это очень печально! Очень! – сочувственно кивнул головой незнакомец. – Но что поделать? Рынок, бизнес, все дела… Но, позвольте поинтересоваться, каково ваше желание, увидеть свою книгу изданной и стать известным автором? Как сильно вы этого хотите?

– Я писатель. Как может писатель желать увидеть свою работу изданной? Это моё единственное желание, большего мне и не нужно, – тихо сказал Иван. Он заметил, что собеседник остался удовлетворённым его ответом.

– Так, так, понимаю! – закивал гость. – Это ваше единственное желание. И как далеко вы готовы зайти, чтобы его осуществить? На что вы готовы пойти ради этого?

– На что угодно, кроме убийства, – честно ответил Размазин.

– У вас есть чувство юмора, Иван, это хорошо! – расхохотался незнакомец и, отхлебнув чаю, продолжил: – Но, разумеется, я не об этом. Убивать никого не нужно, никакого криминала. А позвольте спросить, как вы относитесь к религии, церкви… кхм… Богу? Вы верующий человек?

– Религия, церковь, Бог – это всё разные вещи, – медленно произнёс Иван. Почему-то он почувствовал, что его ответ на этот вопрос очень важен для загадочного ночного гостя. – Одно с другим, можно сказать, слабо связано. Религия – это свод догм и правил, церковь – организация, а Бог… Бог у каждого свой, ведь так? У кого-то Бога и вовсе нет. Что же до меня – я агностик. Я не могу сказать наверняка – есть Бог, нет Бога, я просто свободно мыслящий индивидуум. Я считаю, что человек не может познать Бога, если он есть, равно как и не может доказать отсутствие его, если Бога нет.

– Ничего нет, а если что-то и есть, то это невозможно познать, а если можно познать, то невозможно объяснить, так? – улыбнулся незнакомец.

– Верно, – кивнул Иван.

– Но если вы не можете ни подтвердить, ни опровергнуть наличие Бога и божественных сил, значит ли это, что также вы не можете точно сказать – есть ли дьявол и дьявольские силы? – продолжал собеседник.

– Это равнозначно, – ответил Иван. – Если есть Бог – значит, есть дьявол. Если Бога нет – значит, и дьявола тоже не существует. Без добра – нет зла. А если нет зла – то и добро также теряет свой смысл.

– Хорошо, очень хорошо! – удовлетворённо кивнул гость и, взглянув на свои наручные часы, заторопился: – Пожалуй, мы с вами продолжим в другой раз нашу замечательную беседу. Уже очень поздно, а мне нужно ещё одно дело закончить. Я и так отнял у вас достаточно времени. Ввалился на ночь глядя, прошу прощения.

– Не нужно извиняться, – отмахнулся Иван. – Я рано не ложусь, пишу что-то или читаю допоздна. Иногда и вовсе бессонница навещает на всю ночь.

– Ну да, вы же личность творческая… Ночь любите? – хмыкнул незнакомец.

– Ночью лучше пишется, думается. Спокойно, тихо, – кивнул писатель.

– Ночь наше время, потому и спокойно… Был рад познакомиться с вами, Иван! – сказал гость, пожимая руку писателю. Иван ощутил, что рука незнакомца холодная, словно по её жилам течёт не кровь, а холодная вода Ледовитого океана.

– Взаимно! Но… вы не представились… Как ваше имя? – Иван почему-то только сейчас сообразил, что так и не знает, как зовут его таинственного собеседника.

– Завтра поговорим подробнее о вашей будущей книге, – сделав вид, что не услышал его вопроса, продолжал незнакомец: – Ещё раз благодарю за чай и интересный разговор! Очень надеюсь, что наше сотрудничество будет плодотворным!

– Вы из издательства? – чуть громче спросил Иван.

– Вот моя визитка, – улыбаясь, мягко ответил гость, протягивая Ивану прямоугольную ламинированную бумажку чёрного цвета, на которой стилизованными под латынь буквами было что-то написано. – Я не прощаюсь!

Сказав это, незнакомец повернулся на каблуках и… исчез.

3

Свою мастерскую Шура Ротозеев не любил. Вообще, он любил в своей жизни немногое – девушек, деньги и известность. Как можно понять, ни первого, ни второго, ни третьего у него не было. Даже картины, которые он писал, раздражали его, потому что ничего не приносили – ни славы, ни богатства (а именно это, как считал Шура, являлось стандартом качества полотен). О том, что сегодня многие сумасброды-миллионеры готовы платить кругленькие суммы за разнообразную мазню, именуемую «современным искусством», он почему-то не задумывался, равно как и о том, что не всегда истинную ценность картины, книги или скульптуры можно измерить в денежном эквиваленте. Люди зачастую склонны не видеть очевидных истин, и наоборот – готовы свято верить в разные глупости, которые им навязывает общество. Сказано, что деньги – главная цель в существовании человека, значит, так оно и есть. Сказано, что добро нынче не в моде – значит, так и следует думать. Век человека короток, а ум слаб, оттого так несчастна его жизнь.

Шура обвёл хмурым взглядом свою мастерскую, которая по совместительству была и его единственным жилищем. Картина, прямо сказать, не ахти: из мебели в мастерской были только старый стол и табуретка, одна ножка которой была короче остальных, и потому сидеть на ней было очень неудобно – приходилось балансировать, ибо в ином случае сидящий заваливался либо назад, либо вперёд. Также там стояли древний холодильник «ЗИЛ» зелёного цвета и мольберт-тренога с холстом, на котором смутно угадывались наброски новой картины Ротозеева. В углу валялся спальный матрац, такого изношенного вида, что можно было предположить, что на этом самом матраце спал ещё Владимир Ленин в своём шалаше.

Сам непризнанный художник сидел на полу, скрестив ноги по-турецки. В руках он держал старый радиоприёмник, из недр которого доносилась песня «У нас, молодых» в исполнении ВИА «Самоцветы». Шура с отрешённым видом слушал музыку, хотя весь его вид явно демонстрировал, что мыслями он находится далеко за пределами своей грязной и пыльной мастерской. Потому-то он и не сразу заметил, как в мастерскую вошёл человек. Это был худощавый мужчина средних лет, одетый во всё чёрное.

– Что же это вы двери не запираете, молодой человек? – произнёс посетитель, когда понял, что Шура не замечает его присутствия.

– Там не заперто? Вы ко мне? – очнувшись, спросил Шура.

– Вы художник? Значит, к вам!

– Картину заказать? Или из готовых выбрать хотите? – оживился Шура, предвкушая большой куш. По внешнему виду посетителя он сразу понял, что у того деньги водятся. – Каталога у меня, к сожалению, нет, но может быть, так посмотрите, прям картины сразу? Могу сейчас показать!