Сергей Банцер - Джон и Йоко. Фальшивые ноты

…Тогда кто только не кормился с их заработков. Удивительно, но меньше всех тянул на себя их менеджер Эпстайн, умерший в самый разгар их славы.

С тех пор Пол часто задавал себе этот вопрос – что это было? Суицид или случайная передозировка? Скорее всего ни то, ни другое. А закономерный конец живого существа, лишившегося по каким-то таинственным причинам своего жизненного стержня, без которого человек начинает гореть на невидимом глазами огне. И деньги, которые были у Эпстайна, только ускорили его конец. Что-то похожее Пол стал замечать последнее время и за Джоном. Может быть именно поэтому он позвонил ему в последний день перед отъездом из Штатов. Но трубку подняла Йоко. Кажется она сильно разозлилась в ответ на предложение Пола выкурить трубку мира. Он знал, какой злой может быть эта чернявая пигалица. Интересно, знал ли об этом Джон?

Размышляя об Эпстайне, Пол всегда вспоминал те страшные гастроли на Филиппинах, последовавших сразу после японских. Тогда, в Маниле, Эпстайн совершил грубую ошибку, отвергнув приглашение жены президента, а точнее, диктатора Филиппин, посетить званый приём, на который уже были приглашены сто самых влиятельных семейств страны.

В тот вечер по государственному каналу телевидения было объявлено о том, что Битлз нанесли оскорбление всей нации. Бедняга Эпстайн побежал в студию и чуть ли не на коленях выпрашивал прощение, но эта передача тогда так и не вышла в эфир. Тогда Пол был единственным из Битлз, кто открыто встал на сторону Эпстайна и сообщил об этом в интервью. Даже Джон, обычно никогда не лезший за словом в карман, сказал очень сдержано:

– Нам бы хотелось узнать о вашей стране побольше. И прежде всего, как побыстрее отсюда смыться.

На следующее утро они добирались до аэропорта на каких-то жутких легковушках, нагруженные чемоданами, а командир экипажа голландского самолёта, вылетавшего из Манилы в Нью-Дели, до которого дозвонился Эпстайн, дожидался их до последнего. При входе в терминал их встретила беснующаяся толпа. Часть этих людей, в основном юные филиппинки, жаждали хотя бы прикоснуться к ним, а часть бросали тухлыми яйцами и норовили дотянуться сквозь кордон полицейских в красных сомбреро, чтобы побольнее ударить. Пол видел, как Эпстайна, который пытался прикрыть его собой, всё же сбили с ног и стали избивать. Ну, а он уже тогда был счастливчиком, и ему одному удалось каким-то образом убежать от толпы, совершенно не пострадав.

После того, как они впятером наконец добрались до самолёта и заняли места в первом классе, по внутренней трансляции вдруг раздался металлический голос:

– Просьба мистеру Эпстайну покинуть самолёт.

Брайан тогда, видно, решил, что настал его последний час. Бледный, как мел, он повернулся к битлам, и, прохрипев: «Я вас всех любил», сгорбившись, пошёл к выходу.

Правда, тогда речь пошла только о деньгах. Внизу у трапа Эпстайна заставили подписать какой-то финансовый документ, по которым Битлз должны были выплатить неустойку, забрали половину наличных, которые они получили за два концерта и отпустили.

Да… Здорово они тогда перепугались. Так, что, ожидая в Нью-Дели пересадку на лондонский самолёт, посовещались вчетвером и сообщили Эпстайну об окончании гастрольной деятельности Битлз.

Брайан Эпстайн

Кажется, вот тогда и сломался Эпстайн. Он был хорошим гастрольным менеджером, но понял, что в студии станет никому не нужным, и его заменит продюсер-музыкант. Таким человеком действительно стал на многие последующие годы Джордж Мартин – «пятый битл». Хотя Джон называл «пятым битлом» именно Эпстайна.

Пол поёжился. Не очень-то приятные воспоминания. От этих узкоглазых азиатских парней, которые все почему-то на одно лицо, никогда не знаешь, чего ожидать. С девушками всегда было как-то проще, даже тогда в Филиппинах. Похожие на большеголовых фарфоровых кукол, все они дышали восточной экзотикой. Но после прохождения определённого рубежа, удивительно мало отличались от английских и американских девушек, которые всегда были счастливы переспать с кем-нибудь из Битлз. Разве что восточная экзотика вдруг сменялась трогательным прагматизмом в финансовых расчётах…

…Вот и сейчас этот узгоглазый пожилой таможенник за стойкой с светящейся цифрой «7» почему-то странно смотрит на них с Линдой. И какая-то собака, которую держит за поводок неприятный тип в униформе.

– Вы провозите что-либо запрещённое к ввозу в Японию? – спросил пожилой таможенник по-английски, пристально вглядываясь в Пола.

– Нет, – как можно безразличнее ответил Пол.

– Порнографическую литературу, огнестрельное оружие, обоюдоострые мечи? – продолжал выпытывать таможенник.

– Нет, нет, – пожал плечами Пол, – ничего такого, никаких обоюдоострых мечей, что вы.

– Попрошу открыть для досмотра ваши чемоданы, – сказал таможенник.

Пол молча отстегнул застёжки и открыл чемоданы.

Тип в униформе что-то тихо сказал собаке, Полу показалось, что слова были почему-то на немецком языке. Спаниель шоколадного цвета безразлично переступая лапами подошёл к чемоданам, и, как бы выполняя необходимую, но бессмысленную, с его точки зрения работу, принюхался. Потом он отвернулся от чемоданов, и стал рассматривать Линду. Кинолог, державший собаку за поводок, глядя на таможенника, неуловимо повёл глазами вправо-влево.

– Можете закрыть чемоданы, – сказал таможенник.

– Мы можем идти? – спросил Пол.

– Да, я сейчас только сделаю отметку в вашей таможенной декларации.

Тем временем кинолог присел рядом со спаниелем и опять стал что-то говорить ему. Обострённым музыкальным слухом Пол услышал, как он обращался к собаке, перемежая немецкие и японские слова, называя спаниеля Себастьяном.

После слов кинолога Себастьян неохотно встал, подошёл к Линде и, сев перед ней на задние лапы, нагло уставился ей прямо в глаза. Пожилой таможенник, перестав писать, внимательно посмотрел сначала на спаниеля, а потом на кинолога. И тут Себастьян, не отводя глаз от Линды, стал подвывать. Сначала тихонько, потом всё отчётливее.

– Какая хорошая собачка, – хихикнула Линда. – Я тебе понравилась, да? Как тебя зовут?

Себастьян, однако, вместо того, чтобы ответить, как его зовут, вдруг, не отводя взгляда от Линды, громко гавкнул. Таможенник бросил взгляд на кинолога и тот едва заметно кивнул ему.

В этот момент, как из под земли, вдруг появились два оператора с видеокамерами. Они, как по команде, направили объективы своих камер – один на Линду, другой на таможенника.

– Миссис, я попрошу вас предъявить для досмотра вашу сумочку, – сказал таможенник, протягивая руку.