Тамара Злобина - Портрет дамы. Мистический детектив

Девушка переживала убедительны ли её выводы, поверит ли ей заказчица. Её волновало и то, какова будет реакция заказчицы на её доказательства «неверности бойфренда»?

Могло быть, как минимум, два вида оной: если дама хочет расстаться с парнем – тогда выводы позволят сделать это обоснованно, но, если Лина Евгеньевна хочет проверить его, так сказать, «на вшивость», то реакция может быть непредсказуемой.

Подъехав к элитному дому заказчицы, в престижном районе города, Татьяна почти успокоилась, убедив себя, что сведения не содержат ничего такого, что могло бы вызвать у женщины негативную реакцию: Андрей Таро, хоть и общительный молодой человек, но не бабник. По крайней мере, на Таню он произвёл именно такое впечатление.

Девушка, к которой у Андрея было нечто большее, чем дружеское расположение, та самая Марина Ерофеева, не была студенткой, что Рябинину слегка удивило. Следовало бы ожидать, что он отдаст предпочтение одному из тех очаровательных созданий, окружающих его весьма плотным кольцом, как в стенах университета, так и в не его. Однако Андрей оставил маленький, тщательно охраняемый от чужого взгляда, участок своей души, своей жизни, для молодой и, несомненно, красивой Мариночки.

Выйти на Марину Рябинина смогла лишь на четвёртый день плотного сидения на хвосте подопечного. В результате первого «боевого крещения», она поняла, что неделя слишком большой срок для его выполнения: через три-четыре дня становится невероятно сложно наблюдать за объектом, не привлекая к себе внимания окружающих. К концу шестого дня у Татьяны возникла уверенность, что Андрей подозревает её в том, что она серьёзно увлеклась им, а отдельные девицы из его окружения, стали явно намекать на то, что Таня слишком запала на их друга, и это становиться ему неприятно. Пришлось срочно сворачивать «шпионскую» деятельность и исчезать, никому ничего не объясняя.

* * *

Дама встретила Рябинину очень приветливо, предложив сигареты и «чего-нибудь выпить», но та вежливо отказалась.

– Надеюсь, Татьяна, от кофе вы отказываться не станете? – с открытой, так идущей к её лицу, улыбкой, сказала хозяйка, жестом приглашая гостью присесть.

Татьяна, как можно изящней, плюхнулась в кресло, и, пока хозяйка готовила на кухне кофе, заинтересованно оглядела обстановку.

Если прихожая – лицо квартиры, то зал – лицо хозяйки, и это лицо так же ухожено, и так же своеобразно, как и хозяйка. Заметно, что здесь было приложено немало сил, времени и денег, чтобы создать не только комфорт, но и духовности, однако, последнее не совсем удалось: нет-нет, да и вылезали предательски длинные ушки, ведь вкус, по мнению Татьяны, как и интеллигентность – не приобретённое, а врождённое качество.

Но одна вещь Таню просто поразила: большой портрет на стене. На этом портрете была изображена молодая, божественно красивая женщина. Широко распахнутые в мир, доверчивые глаза, чувственные сочные губы и летящий белый шарф. В лице женщины было что-то волнующе-прекрасное, словно сама Красота, сама Вечность застыла на мгновенье, давая возможность, простым смертным, прикоснуться к этому таинству.

Внимание Рябининой привлёк белый, воздушный шарф, висящий на спинке кресла-качалки, стоящей у окна. В голове возникла ассоциация: такой же шарф был у Айседоры Дункан, когда она зацепилась им за проезжавшую мимо машину и была задушена.

Татьянины размышления прервало появление хозяйки, павой вплывшей в комнату. Её поведение, вид, красноречиво говорили о том, что женщина безмерно довольна и собой, и своей квартирой, и своей жизнью.

– «Ну что ж, довольная моя, – съязвила Таня про себя, – сейчас я тебя огорчу до невероятности, и эта маска благодушия спадет, а я посмотрю, что под ней».

Они пили прекрасный, ароматный кофе, беседовали о приятных, милых сердцу, пустячках, но каждая из них ждала своего момента: Таня – чтобы выложить компромат на стол, Лина Евгеньевна – чтобы принять его достойно.

Первой не выдержала хозяйка:

– Танюша, я вас совсем заболтала, а ведь вы, наверное, пришли ко мне… не с пустыми руками?

– Вы правы, Лина Евгеньевна, – ответила Танюша, – не с пустыми.

– Так давайте же мне то, что принесли.

Неторопливо открыв сумочку, гостья достала большой конверт с фотографиями и пояснительной запиской, дополнив его аудиокассетой. Заказчица взяла «подарок» с опаской, чуть ли не двумя пальчиками, словно, боясь замараться, и произнесла:

– Вы не обидитесь, Танечка, если я покину вас буквально на две-три минуты?

– Конечно, нет, – заверила Таня, невольно улыбаясь, глядя женщине в лицо. Улыбка возникла сама собой и она, понимая всю её нелепость в данной ситуации, и стараясь смягчить своё поведение, вдруг ляпнула первое, что пришло в голову:

– Мне знакомы ваши глаза! Я уже где-то видела их.

– Конечно, – усмехнулась её бестолковости хозяйка. – ведь мы с вами не в первый раз встречаемся.

– Дело вовсе не в этом. – замялась Таня, – я видела эти глаза… На портрете!

Догадка, вспыхнувшая внезапно, удивила и обескуражила:

– Именно на портрете! Дама с белым шарфом?..

– Это я, – улыбнулась хозяйка нежно и мечтательно, становясь невероятно похожей на портретное изображение. – Но много лет назад.

Повисла неловкая пауза: Татьяна не осмеливалась задать наводящий вопрос, а хозяйка, видимо, не хотела рассказывать большего.

– Извините, Таня, я вынуждена всё же вас оставить.

Лина Евгеньевна плавно удалилась из зала, попросив гостью не скучать, а та в свою очередь искренне заверила её в том, что о ней беспокоиться не стоит.

Татьянино одиночество среди роскоши чужой квартиры затянулось гораздо дольше трёх минут, и она начала подозревать, что «бомба» разорвалась с большим эффектом, чем можно было предположить, и, поэтому у неё возникло естественное желание немедленно уйти по-английски, чтобы избавить хозяйку от своего присутствия. Однако это желание показалось Тане проявлением невоспитанности, поэтому она осталась на месте, поглядывая то на окно, то на дверь, за которой скрылась Воронова.

Наконец, хозяйка возвратилась, и Рябинина, внутренне напрягшись, приготовилась к выплеску эмоций, но этого не произошло. Вглядываясь в лицо Лины Евгеньевны, она старалась прочесть в нём ответ на мучивший вопрос, но лицо женщины не выражало ничего, словно и не было ни фотографий, ни аудиозаписи, ни подробной пояснительной записки к ним.

Хозяйка предложила бесстрастным голосом:

– Может быть ещё кофе?

Татьяна восприняла это, как намёк на то, что пора уходить.

– Извините, Лина Евгеньевна, – произнесла она полу смущённо, – но мне пора.

– Подождите немного! – дама сорвалась с места – Я сейчас кое-куда позвоню. Это не займёт много времени, уверяю вас, Танечка!