Рарог Кривич - Дом Огненного Меча. Битва наследников

– Хм-м, весьма любезно с его стороны. Не находишь, Славен?

– Нам определенно благоволят Боги – на протяжении всего нашего пути мы еще ни разу не встряли ни в одно сражение.

– Ах если бы только нам благоволили Боги войны… – без даже малейшей драки Рус чувствовал себя в этом походе словно не в своей тарелке, теперь же, кажется, появился шанс на то, что берны просто так сдаваться не захотят.

– Я предлагаю написать ответ сегодня же, дабы не заставлять царя ждать.

– Для меня есть лишь один царь – Сам, иных же самозванцев я не признаю, – Рус вдруг резко вскочил и начал расхаживать по шатру. – Мы обязательно напишем ему ответ, только нужно будет очень тщательно его обдумать…

– Не торопись лишь ввязываться в драку, – казалось, Славен начал понимать к чему клонит Рус, и молодому воину не нравилось то, что его брат захочет его отговорить от задуманного.

– Я не буду никуда ввязываться. Я лишь напишу ответное письмо и предоставлю Атею выбор.

– Я знаю, какой выбор ты хочешь ему дать: подчиниться либо умереть. Он явно предпочтет второе – берны воинственный народ, и просто так они никогда не сдадутся. Лучше подружиться с ними.

– Они в первую очередь – отщепенцы. Из-за таких, как они, Великая Арта и развалилась на части, ибо каждый мелкий князек начал тянуть одеяло на себя, пытаясь урвать кусок побольше и завладеть им.

– Но ведь то же самое сделали и семиводцы, они поступили точно таким же образом, – спокойно заметил Славен.

– Да, но ты посмотри на обширные земли Семиводья и на Царство Барны, которое легко впишется в любую нашу волость. Такие маленькие земли не должны быть самостоятельными, кто-то должен их держать, – Рус всегда был за справедливость, и такое разделение земель, которые некогда были едины и управляемы его предком Имиром, казалось кощунственным для него.

– Несмотря на все это, мы можем договориться с бернами – они станут нашими союзниками. Особенно, если мы поведаем им об истинных целях нашего похода.

– Не могу согласиться с тобой, Славен, ведь они на протяжении нескольких веков состоят во вражде с касами. И я не думаю, что, когда они узнают, куда мы направляемся, они согласятся помогать нам, – Рус никак не хотел отступаться от мысли, что сражение все-равно было неизбежно.

– Ты забываешься, Рус, что они наши родичи, и что у них сходные понятия о чести – они не станут вставлять нам нож в спину только из-за того, что мы поддержим Одина.

– Алатынцы тоже некогда были нашего роду-племени. И что же? Сам отправил поход на них с четкой целью – захватить, – продолжал сопротивляться витязь.

– Ты же не думаешь, что Оседень применит силу для этого? У него есть весьма полезная способность убеждать.

– Оседень – жрец, и все военное ему чуждо! Я – воин, мне необходимо это сражение! – уже напрямую сознался юноша.

– К чему это самолюбие здесь, Рус? Пойми же ты, что мы не можем просто так взять и развязать войну только по той причине, что тебе хочется выплеснуть свою силу на кого-то, – все так же размеренно звучал голос Славена.

– Если берны действительно такие искусные воины, как о них говорят, а не трусы, то они не преминут вступить в честный поединок со мной.

– Я все же советую тебя еще раз хорошенько над всем поразмыслить. Я дам тебе весь оставшийся день на это и ночь, а наутро мы напишем ответ.

– Разве так можно? – удивился Рус, ибо не был знаком с правилами ведения дипломатической переписки. – Не должны ли мы дать ответ сразу же, как получили послание?

– Это – не обязательное условие, – подошел Славен к уже уставшему метаться по шатру, присевшему на стул Русу. – Я надеюсь, что ночью тебе в голову придет мудрое решение. Но обещаю тебе, что, какое бы оно ни было, я поддержу тебя в любом случае и напишу письмо с таким содержанием, какое ты пожелаешь.

– Хорошо, – молодой витязь решил прислушаться к совету брата и обдумать свое решение еще раз, – утром я дам тебе окончательный и точный ответ, – тут Рус на мгновение замолк и потом добавил, – Но вряд ли он слишком изменится.

– Надеюсь, что именно так оно и будет. Ты – разумный кам, и обязательно примешь верное решение…

Как Рус и обещал своему брату и советнику, он провел весь вечер предыдущего дня, взвешивая все «за» и «против» развязывания войны с бернами. Рус несколько раз пытался переступить через свою гордость и свое эго, но жажда отчаянного сражения все же брала верх над ним. Он должен был с прискорбием отметить для себя, что стал зависим от битв и геройских подвигов за все эти года, проведенные им в путешествиях по Семиводью и Чюдроку. С каждым новом поверженным врагом Рус ощущал все больший прилив силы и наслаждения. Иногда даже ему самому становилось страшно от того, на сколько сильна в нем была жажда убийства – именно так он мог охарактеризовать свое непомерное влечение к сражениям. Казалось, постепенно это становилось его самой навязчивой мыслью, ибо даже во снах ему снились кровавые и наполненные яростью битвы, в которых верх всегда одерживал он. Возможно сия его мания была обусловлена еще и тем, что за столь длительное время своих скитаний вместе с братом он ни разу не встретил противника достаточно способного и достойного, того, который мог соперничать с ним, Русом, на равных. Своя самая первая драка ему теперь уже казалась детским лепетом, хотя тогда он и был почти на грани и мог быть повержен в любой момент. Но каждая такая битва лишь закаляла юношу все больше и больше, а жажда убивать разжигалась все сильнее и сильнее. Но с другой стороны Русу также было не чуждо понятие чести, и он прекрасно осознавал и ощущал, что если он перестанет следовать сей добродетели, то рано или поздно все-таки превратится в настоящего убийцу и разбойника. Пока же он еще мог называть себя достойным словом «богатырь». Однако, молодой человек также ощущал, что находится на грани, и она, эта грань, с каждым разом становилась лишь тоньше и размытие, и порой уже было сложно контролировать свои эмоции во время боя. Рус понимал, что в любой момент может сорваться, и мог благодарить лишь своего старшего брата за то, что благодаря его рассудительности он все еще держался чести и не стал хладнокровным убийцей. Он нисколько не винил своего брата в том, что тот его часто упрекал и пытался наставить на верный путь, но зависимость была сильнее. И эту тягу порой невозможно было преодолеть.

– Ты подумал над своим решением? – вернул вдруг голос Славена к реальности Руса.

– Ах, да, я долго думал… – приподнялся с подушки молодой воин, – ты знаешь… – Русу было тяжело сознаваться, ибо он не хотел в очередной раз расстраивать брата. Но что он мог поделать?

– Я все же до последнего мгновения буду надеяться, что ты принял единственно верное решение. Но знай, какое бы оно ни было – я поддержу тебя, – голос Славена звучал все также умиротворенно, как и всегда.