Ирина Дробилко - Дорога длиною в сто лет. Рассказы

– Да ты и впрямь счастью доверилась?

– Отчего же не довериться? Познать в чем оно, кому же не хочется.

– Дело твое. Да только имей в виду: познавший счастье обретает в том несчастье.

– Лучше быть несчастной от познания счастья, чем несчастной от его вечного неимения.

– Умно. Тогда ступай следом за мной. Я тебе кое-что покажу. Но путь будет долгим и не легким. Ты готова?

– Коли решила, чего теперь пятиться, – отвечаю.

И отправилась я за солнцем. А оно все выше и выше, в поле вывело, палит, не щадит, всему миру улыбается, а мне не до улыбок.

– Устала? – спрашивает.

– А чего ты хочешь, чтобы я ответила?

– Правду.

– Устала, коли хочешь знать.

– Назад пойдешь?

– Как можно пройти полпути, да еще такого знойного, а теперь назад?

– Так холодком возвращаться будешь.

– Давай веди, нечего меня искушать.

Только я произнесла свою волю, смотрю – облака в небе явились да сгущаться стали. Бегут перистые, солнце прячут, а я без него куда? Пути своего нет, только за ним и следовала. А облака все гуще, темно в поле стало. Гром как грянет. Вот и дождь полил. Куда деваться?

Смотрю – хижина стоит, без окон, без дверей, соломой крытая.

– Долго раздумываешь, – слышу опять голос.

– Так я дорогу ищу.

Подхожу к хижине – никто не выходит. Куда стучаться, если ни дверей, ни окон – не разумею. Вдруг вижу в стене хижины будто кусок стены кто-то в сторону сдвинул и открылся передо мной вход. Долго раздумывать не пришлось, погода не позволяла. Вошла я в хижину.

– Эй, – кричу, – есть кто в «хоромах»?

И голос такой сухой из глубины жилища мне:

– Вошла на порог, так зайди и за него.

Сделала я еще несколько шагов и открылись передо мной двери. В какую из них податься, – не ведомо.

– Эй, – говорю, – а куда дальше? Налево, направо или прямо?

И слышу кто-то совсем рядом отзывается:

– Коли устала, так налево поди, там приют найдешь и в порядок себя приведешь, коли голодна – прямо ступай, хорчей отведай, одним словом, будь как дома.

А про третью дверь умолчали. Не удержалась я от любопытства и снова спрашиваю:

– А что за третьей дверью? Могу я в нее войти?

– С тебя и двух хватит – строго отвечает мне мужской голос.

– Ладно, – говорю, – дорога и впрямь была нелегкой. Пойду, усталость смою, – и повернула направо.

Открываю дверь – а меня темень встречает. Чуть было не расстроилась. Только я шагнула за порог двери, а комнату как озарит, но не светом лампочки, а мелкими золотистыми искрами. Стою и диву даюсь интерьеру, что развернулся передо мной. Вот тебе и хижина! Вот те и соломенная! По стенам птицы райские гуляют, с каждого уголка звуки леса доносятся, а под ногами ручьи журчат да трава мягкая стелется. Стою посреди комнаты, во все стороны оглядываюсь. Ну, чудеса, – думаю. Что за кудесник живет в хижине? Голову опускаю и вижу – с ручьев дымка поднимается. По комнате аромат пополз – легкий, нежный, посыпались на меня лепестки цветов и давай кружить под музыку. Вдруг мне стыдно стало. Гляжу на себя – нагая стою.

– Где это мои одежды? – возмутилась, – что за шуточки?

Но в следующих превращениях уже не до стыда было: облепили лепестки все мое тело, словно чешуя, тепло стало. Чувствую, ноги от пола отрываются, и я поплыла. Уложили меня, раскатали одним блином, похлопали, погладили, почесали, со всех сторон постукали – снова замесили. Я и впрямь как тесто: во все положения поддаюсь, все формы принимаю. Скоро все стихло: и «баня», и музыка. А в теле такая чистота и легкость – словно вновь народилась. Разыскала я зеркало, смотрю на себя и глазам не верю: ладно стройная, как осинка, ладно свежая как росинка, пусть одежды на мне такие, словно меня в рай пригласили, но то, что лицо мое радость несусветную отражает – поразилась.

– Не уж-то, – думаю, – счастье мое нашлось. И вдруг слышу голос:

– Не спеши выводы делать. Всего лишь передышка в твоей жизни. Отдохни от трудов своих в поиске счастья, а то измотаешься и не рада мне будешь.

– Так ты меня не покидаешь, о, светлая полоса моей жизни? – задаю вопрос голосу.

– Ты помнишь мое условие, которое я тебе выставила прежде, чем ты мне доверилась?

– Ты это про что? Не о тех ли словах «делай как я велю и не жалей не о чем»?

– Значит, не забыла. Вот и славно. Не о чем не жалеешь?

– Пока ничего не потеряла, чтобы жалеть.

– Ну, тогда я исчезаю.

– Надолго?

– Все зависит от тебя самой. Пока ты помнишь обо мне, я не вмешиваюсь в жизнь твою. А как забывать станешь, напомню о себе.

И счастье улетучилось.

Ну что ж, – думаю, – выгляжу я как новорожденная, можно и подкрепиться, – и отправилась туда, откуда источался букет редких ароматов.

Кухня была небольшой и мало освещённой. По праву сторону топчан сосновый стоял и манил работой ладной, посреди стол дубовый с тремя стульями разного размера позабавили. Они имитировали сцену из сказки «Маша и три медведя». На краю стола стоял столовый прибор чудной росписи, а по центру – круглый шарообразный предмет серебристого цвета в разноцветный горошек. Я приняла его за светильник. Стук дождя напомнил о непогоде и я, запрокинув голову вверх, увидела прозрачный потолок, через который проглядывала мокрая тьма. «Чайку бы горячего, – подумалось. И вдруг шар засветился и разлился звуками колокольчиков и бубенчиков. Из центра шара выплыла чайная пара, распространяя изысканный аромат терпкого напитка. Шар голосом колокольчика пробубонел: «приятного чаепития».

– Ой, спасибки. Очень кстати, – обрадовалась я. – Отыскать бы теперь откуда запах сдобы сочиться. С удовольствием съела бы что-нибудь. Кажется, мне позволили быть как дома, – вспомнила я и стала отыскивать, чем подкрепиться.

В левом дальнем углу кухни стоял самый что ни наесть натуральный крупный пень, но побывавший в мастеровых руках. Он хорошо вписывался в сказочный интерьер. На нем стоял полупрозрачный предмет яйцеобразной формы, по которому бегали голубоватые молнии. Не успела я изучить его, слышу – шаги за спиной. В комнату кто-то вошел. Обернулась – мужичок у двери, маленький, но крепенький. Лоб как у мудреца – высокий, открытый, глаза большие, но печальные, а во взгляде – огонек еле уловимый, так и ждет случая разгореться. Подошел хозяин к пеньку, приложил руку к яйцеобразному предмету, он и раздвоился. Вынул хозяин пирог прямо на тарелке, и поставил на стол.

– Напитки из шара бери, цветной горошек на нем – это выбор напитков, в пеньке – продукты, в эллипсе – кулинарные яства, и показал рукой на яйцо. Доставай, ешь, пей, на меня не смотри, не хватит, с погребка достану, – произносил он свои слова твердым голосом.

«Ой, – думаю, – сердитый какой! Может без счастья живет, как и я?». Но не будь я женщиной, чтобы не заметить в нем волнение от появления в доме гостя. Я оставила свое наблюдение при себе, а ему говорю: