Руслан Гавальда - Пелевин, или Тайна, которую нельзя раскрывать

Потом я пошел платить. Выкинуть сразу все свои рукописи я не решился. Они были мне как дети. И потом, чем бы я заполнил пустоту, свое свободное время, если не написанием книг? Это было моей надеждой применить себя в этом мире. Больше я не был ни на что годен. Мой преподавательский диплом можно было вышвырнуть, ибо время, пока меня перестало тошнить от института и той профессии, которую я в нем когда-то с жаром получал, оказалось более, к сожалению, чем достаточно, чтобы мой диплом «сгорел», пока я соберусь с мыслями и решусь его применить. Делать смыслом жизни девушку, хотя бы Иру, у меня желания не было. Как, впрочем, и у них связывать свою жизнь с человеком вроде меня. Ибо что я делал? Только надеялся и ждал чуда. Уж тут-то меня опубликуют! Уж здесь-то меня примут на работу! А между тем уже подходило время, что мне, как девчонке, захотелось иметь семью, как не прискорбно это для мужчины звучит. Я стал считать себя не симпатичным и никому не нужным. Пропащим. А впрочем, не таким ли я разве был?

Но я снова и снова лез в литературу, мнил себя не признанным гением. Мне всегда казалось, что я почти поймал моего синюю птицу-издателя, если бы еще чуть-чуть, если бы там ни какая-нибудь плевая ошибка, которую в следующий раз, будь уверен, я обязательно исправлю! Ведь никакой синицы-то в руках отродясь у меня не бывало, чтобы все бросить, забыть и остаться с ней.

Но вот и на этот раз, как бы то опять ни было, вернувшись домой и открыв почту, я понял, что снова задержусь в своих мечтаниях еще немного. Еще есть смысл сидеть с голой задницей и грезить о собственной книжке. История с иллюзией прекрасного будущего повторилась. Мне на ящик пришло письмо. Было указано, что оно от Пелевина, того самого, что восхищался мною на форуме вчера. Сказано даже, что, возможно, это письмо не последнее, и мне лишь нужно выслать парочку своих произведений ему на почту. Конечно, если они у меня в электронном варианте есть, указывалось там. Нет никакой необходимости их туда перепечатывать с черновиков или наскоро дописывать своё лучшее произведение, ибо она таким ни в коем случае потом (из-за спешки) не окажется. Автор меня заранее благодарил и, когда я выполнил его просьбу, тут же прислал «Спасибо», что сложилось ощущение, будто он сидел там после отправки мне письма и до утра ждал моего ответа с моей прозой. Хм, чертов поклонник! Но это приятно.

Сначала я не задумывался о том, зачем ему это было нужно. Слишком сладко было то, что на мою прозу хоть кто-то, наконец, обратил внимание. Я сразу почувствовал себя чем-то вроде полубога, почувствовал себя нужным этому миру и долго не возвращался на землю. Все по-детски радовался. Тогда мне представлялось, что все сказки про золушек, все рассказы толстомордых звезд с телеэкрана об их долгом и трудном пути к славе – правда. Мне поверилось, что существуют чудеса, и что талантливого человека, если он действительно талантлив, обязательно рано или поздно заметят. Что действительно не все купишь, что справедливость есть. Что люди помогают друг другу. И это довелось мне подумать в стране, где палец о палец для друг друга никто ничего никогда не сделает! В стране, где самое большее, что могли предложить таланту, это сказать ему, что он таковым является. И что с этим не выживешь, не прокормишься, нужно идти работать. Кем? Так как образование твое никуда не годится: дворником, например? На Украине им сразу квартиры дают.

Ответ от Пелевина пришел через пару недель, но в себя я пришел только после того, как поделился своей радостью с матерью. Я встретил ее идущей домой с работы с двумя полными сумками продуктов (в магазин заходила), с совсем измученным и постаревшим лицом.

– М, – протянула она на моё сообщение, – А он не извращенец какой-нибудь?

– Нет, – растерялся я.

Ну и мысли же лезут моей матери в голову! Нет, она совершенно приземленный человек!

– Но если это так. Он не опубликует их где-нибудь под своим именем? – спросила она после.

В общем, от нее всюду шел негатив, что погрузился в него и я. После ее вопросов и нытья на жизнь, я потом долго сидел и думал о том, что, может быть, она права? Ведь я неудачник! Как я мог только представить себе такое, что мною заинтересуется кто-либо? Потенциальный издатель не торчал бы сейчас на форуме. Они, как я слышал, люди занятые. Правда, не ясно, чем они там занимаются и что в их работе такого сложного. Ведь все редакторы, которых мне приходилось знать до этого в различных газетах были сущими лентяями. Они целыми днями ничего особенного не делали. Да и работали всего лишь до трех часов, начиная с девяти, а прибавить к этому перерыв на обед. Ни один нормальный гражданин такую работу работой не назовет! Впрочем, попасть бы мне еще лишь хоть когда-нибудь в штат журналистики, а уж об их кресле я ничего не говорю. Может быть, там и есть что-то сверхсложное.

Но в любом случае, издатель не торчал бы на форуме, хотя поговаривают, что многие современные издатели так и делают. Но зачем? Им ежедневно присылают сотни рукописей! Они бездарны. Талантливые люди, настоящие бриллианты обычно скромны. Вот и отыскивают, видимо, думающие издатели свои будущие успехи среди форумного хлама.

В общем, не верил я в извращенца, но благодаря матери перестал верить и в издателя. В итоге, поломав голову над этим вопросом, я решил, что это просто добрый учитель физики, который заинтересовался моей прозой и просто захотел чего-нибудь почитать. Возможно, у него есть опыт публикаций, и он, если будет настолько любезен, поделится со мною электронными адресами этих добрых журналов, но не более. А плагиат? Но, Господи! Я не был уверен в достоинстве моих текстов и заключенных в них идей настолько, что кому-либо захотелось бы их украсть.

Спустя некоторое время я под остыл. Я решил твердо не верить в свою одаренность. Сколько надежд я уже питал?

С прошлым всегда трудно порывать. Вот в чем вся соль. Если ты скажешь, что рвешь с ним окончательно, то ты тем более будешь тянуться к нему, и совсем не от того, что оно запретное, и прошлое теперь для тебя такого – притягательно, все гораздо хуже. Тебе становится нечем заполнить ту пустоту, которая останется после выдворения наружу прошлого. Память всегда будет из возможных вариантов искать для тебя уже брошенное тобою занятие. Оно – привычка, а ты, ты – просто собака Павлова в этот период. Все на автомате. Нужно прожить, наверное, очень огромное время, чтобы стереть из своей памяти этот навык, это умение. Но некоторые навыки, например, навык езды на велосипеде, остаются с тобою всю жизнь. Нужны лишь подходящие условия, чтобы их возвратить.

Хотя, есть такое понятие как «исписался». Интересный феномен. Почему, действительно, так происходит? Почему существуют авторы одного романа? И почему многие великие писатели, писатели, которые были для нас иконами вдруг на какой-то стадии своего творчества начинают заниматься халтурой? Нет, правда. Отчего Брет сказал, что он написал всего три романа, а остальное – это не литература? Это просто, чтобы заработать денег? Может, это банальная потеря воображения? Или страх того, что ты его уже потерял? Что ты не выдумаешь ничего лучше того, что ты уже недавно выдумал?