Евгений Ерофеев - Не буди лихо…

– Простите, я не знаю, как вас зовут, – даже обиделся Аксенов, – но уверяю вас, я не такой человек. Я не грабитель, насильник или вор, просто так действительно сложились обстоятельства, что некуда податься до утра, да и это просто опасно. Я вам даже заплачу за неудобства.

Он полез в карман за кошельком, но боевая женщина остановила его. Казалось, что его искренний ответ полностью удовлетворил ее:

– Ничего, ничего. С кем не бывает, – уже сердобольно начала она, – все пройдет. Чаю захочешь или еще чего, скажи. У меня тут котлетки из дома есть, не стесняйся. Ишь чего удумал, деньги платить. Мы ж не нехристи какие басурманские, когда это русский человек другого в беде оставлял? И думать забудь.

– Спасибо большое, – сердечно поблагодарил продавщицу Аксенов, чувствуя, что все не так плохо, как могло бы быть.

Тем временем Женя Федоренко возвращался домой по пустынной улице. На часах было три часа ночи, света не было ни в одном окне на родной Дорожной, и это не прибавляло уверенности шагающему старшекласснику. Все-таки рассказы Аксенова произвели какое-то впечатление на Женю. Когда до дома оставалось метров триста, он не выдержал и понесся что было сил. Опомнился он только тогда, когда закрыл все замки. Сделать это бесшумно было очень и очень сложно, но он справился и еще долго стоял, опершись о стенку. Сам факт того, что неизвестные монстры из темноты не съели его, радовал парня так, что даже мысли о подъеме через несколько часов не могли омрачить его существования.

Как и боялся Покахонтов, огромный телевизор с множеством каналов все же зазомбировал его. После отъезда друга Дмитрий Александрович побродил по участку, наблюдая, как носится вокруг Куча. Словно почуяв, что хозяин вернется не скоро, она бегала туда-сюда, с тревогой вынюхивая что-то. Скоро она, грустно повесив голову, понуро побрела к дому и легла на крыльце, уложив печальную морду на когтистые лапы. Посидев в беседке еще полчаса, бесцельно уставившись себе под ноги, ученый поймал себя на том, что ни о чем не думает, а такое бывало крайне редко. В голове была звенящая пустота, лишь изредка стремительно пролетала какая-то бытовая мысль, и все снова затихало. Он шмыгнул замерзшим носом и направился в дом. Быстро начинало темнеть. Не успел Покахонтов выпить чаю, а на улице уже было черным-черно, как ночью. Фонари еще не включились, было слишком рано, поэтому не видно было ни зги. Полная иллюминация в доме лишь усиливала тьму снаружи. Там был другой мир, враждебный и чужой. Покахонтов с дымящейся чашкой в руке подошел к панорамному окну и уставился в него, силясь рассмотреть хоть что-то. Через несколько секунд ему удалось увидеть фонарь около беседки и черные очертания кустов.

– Да, все-таки неприятно, как будто в аквариуме живешь, – поделился он своими соображениями с Кучей, – надо бы тут прикрыть все, для уюта.

Он долго искал один-единственный пультик, и наконец темные деревянные жалюзи с мерным, едва слышным жужжанием поползли вниз. Сначала он перепутал кнопки, и окна стали блокироваться защитными ставнями, но историк быстро понял свою ошибку.

Дмитрий Александрович походил немного по дому, изучая обстановку. Чтобы не прислушиваться к каждому шороху и скрипу, он включил на кухне висящий под потолком телевизор. Стало повеселее. Шла вечерняя развлекательная передача, до него постоянно долетали бодрый голос ведущего и зрительский смех. Выпив еще чаю и закусив печеньем, Покахонтов забрался на второй этаж и вольготно расположился на огромном диване перед домашним кинотеатром.

– Ну что, посмотрим, что у нас тут, – пробурчал он, щелкая кнопками.

Качество изображения поражало воображение, бесчисленные колонки, расположенные по всей комнате, создавали настоящий эффект присутствия, первое время Дмитрий Александрович вздрагивал от выстрелов и голосов за спиной, но быстро привык и оценил технику по достоинству. На первом этаже тихо скулила собака, скучая по своему настоящему хозяину. Покахонтов, отвлекаясь от кино, перевешивался через перила и как мог успокаивал животное, стараясь, чтобы его слова звучали ласково и добро.

Он совсем расслабился и даже начал получать удовольствие от подобного праздного времяпрепровождения. В перерыве между фильмами историк выключил звук и быстро побежал вниз сделать себе бутерброд.

– Ну и аппетит тут, наверное, воздух свежий, – привычно вслух прокомментировал свои действия Дмитрий Александрович.

Когда он открыл дверцу холодильника и принялся изучать его содержимое, то вдруг услышал странный звук с улицы, кто-то бродил по крыльцу. В голове зашумело, ужас сковал его, не позволяя двинуться с места. Куча, подняв голову с лап, недовольно заворчала, но не изменила позы. В дверь тихо постучали. Собака моментально вскочила и уже вполне угрожающе заворчала. Поняв, что вряд ли воры-грабители стали бы так себя вести, Дмитрий Александрович взял себя в руки. Как можно увереннее он подошел к двери, громко вбивая пятки в паркет, и вальяжно проорал, задрав голову кверху:

– Саня, подожди, сейчас открою, и доиграем. Тут пришел кто-то.

Искренне надеясь, что его блеф не раскусили, он еще долго провозился с непослушными чужими замками, прежде чем дверь поддалась. На крыльце стоял какой-то толстый тип и криво ухмылялся. Больше всего Покахонтова поразило то, что одет незнакомец был в самые настоящие валенки, в то время как на голову была нацеплена летняя ярко-красная панама. Колорита добавлял и потрепанный ватник, одетый на шерстяной свитер с воротом.

– Ты кто? – без обиняков скрипучим голосом поинтересовался незваный гость. – И что за Саня? Ты же один был вроде.

Куча смогла воспользоваться растерянностью Покахонтова. Протиснувшись мимо его ног, она носом открыла дверь пошире и, обтирая упитанные бока, выбралась наружу. Но странно выглядящий гость не заинтересовал собаку. Едва понюхав его, Куча приветливо махнула хвостом и скрылась в обступившем дом мраке.

– А вы кто? – пораженно ответил Дмитрий Александрович, не зная, как реагировать на первую реплику пришельца.

– Сосед, Сергей Петрович, – наконец сподобился представиться толстяк, шумно почесав щетину на подбородке. – Я смотрю, лицо незнакомое, а собакевич вроде Колин, значит, не ворье. Да и свет горит в доме. Решил проведать.

– Ясно, – облегченно выдохнул Покахонтов, – вы меня испугали. Первый день тут, думал, уже лезет нечисть какая. Нет никакого Сани, это я импровизировал, приврал на всякий случай.

– Не бойся, – хохотнул Сергей Петрович, – свои. Ты тут жить будешь теперь?

– Я приехал на пару недель, – разоткровенничался историк, – дело в том, что Коля уехал в отпуск, а собаку оставить не с кем. Вот на меня и повесил животину свою.