Фёдор Быханов - Тайна горного озера

Кимандировали парня с определенной целью:

– Доставить необходимое техническое оснащение из учебного заведения топографов, где у бывшего выпускника – лейтенанта Полякова оставалось до сих пор множество знакомых преподавателей, способных выручить его в важном государственном деле.

Однако, главное поручение Ванюшка Чепоков получил на словах, вместе с почтовым конвертом, на котором, выведенный химическим карандашом, синел обратный адрес семьи Дауровых:

– Зайдешь к ним и попросишь документы, которые я супруге выслал еще из Польши, пока не попал под трибунал! – строго-настрого наказал своему молодому порученцу Сергей Львович.

Заодно чиркнул еще и письмецо родным в несколько строк.

В качестве конкретного подтверждения правильности того, что мог устно рассказать парень – как и чем живет теперь заключенный-картограф Дауров.

– Все выполнил так, как было велено, – довольно заключил Иван Карпович. – Вот она – сумка полевая с картами.

Он кивнул на, уже хорошо знакомую ребятам, планшетку, привезенную тогда из Новосибирска.

И для пущей убедительности добавил:

– Да на ней и адресок имеется.

Чепоков снял сумку, раскрыл ее и внутри указал на подкладку, белевшую надписью, вытравленной хлоркой:

– Как на фронте поступали многие офицеры, желавшие, чтобы их личные вещи не оказались, в случае чего, безымянными.

Дед Иван уже собирался вешать обратно, на тонком скукоженном ремешке свою реликвию с посланием еще фронтовых времен, но его остановила на этом Татьяна Комарова.

Не только крайне любознательная для своего возраста, но и пунктуальная до мелочей, она не упускала ни одной возможности зафиксировать все происходящее с ней в своем дневнике.

В него она добросовестно переписала и адрес в Новосибирске, куда наведывался много лет назад алтайский юноша по просьбе своих старших «коллег» из топографической экспедиции.

А вот Мишку Костромина обуревали теперь совсем другие чувства.

Множество новых вопросов появилось у него к старому таежнику. Ведь, после очередного рассказа, в ином свете, чем прежде, предстал бывший проводник перед своими недавними провожатыми.

Парень не утерпел:

– Почему же они не пригодились, эти карты?

И другие поддержали его:

– Действительно, почему? – поняв, что неспроста остаются документы в этой провинциальной деревушке.

Тогда как место им, по меньшей мере, в Музее строительства Чуйского тракта? Или еще в каком другом официальном собрании редкостей?

– И, вообще, что стало дальше с самим Дауровым и с топографом Поляковым? – занесла Татьяна свою авторучку над новой – девственно чистой страницей личного походного дневника.

Добрая снисходительная улыбка, только что озарявшая, загоревшее до черноты, лицо таежника, исчезла вдруг без следа.

Старик сразу сделался необычно серьезным и перевел «стрелку» их общения совсем на другое:

– Давайте, ребятки, лучше ужинать. Все остывает.

Он встал совсем как повар на школьной столовской раздаче, только не за перегородкой с кострюлями, а прямо у котла с шулюмом.

И видя, что собеседники не спешат на зов, обуреваемые любопытством, мягко, как бывало в их общении прежде, добавил:

– Остальные вопросы оставим на потом. После все узнаете.

Лишь только угостив ребят как следует, Иван Карпович уже в кратце, не вдаваясь, как прежде, в детали, поведал о том:

– Почему больше так и не встретился с теми, чье задание выполнял в своей первой и, как оказалось, последней поездке в большой город?

Оказалось, что в его отсутствии, едва установились погожие деньки, вдвоем – по уже хорошо натоптанной тропе, оба картографа – начальник и подчиненный решили сходить до Шавлинского озера.

Это чудо природы уже к тому времени успело получить самую широкую известность. Да и как иначе, если про него с восхищением говорили все, кто видел знаменитую картину местного живописца Чорос – Гуркина, так и названную им «Озеро горных духов».

Потом один из таких зрителей – будущий великий ученый и писатель-фантаст Иван Ефремов написал и опубликовал в популярном молодежном журнале приключенческий рассказ с занимательным сюжетом о том, что губительными для всего живого на этом горном озере, якобы, были испарения от окрестных и весьма богатых залежей самородной ртути.

– На самом деле бояться тогда обоим следовало совсем другого, – с горечью заметил Чепоков. – Но никто, к сожалению, не знал, той осенью, что эти двое собрались на Шавло.

Был и теперь Иван Карпович твердо уверен, как прежде в том, что все могло сложиться в их трагической судьбе иначе:

– Если бы прознал кто из поселковых о таком замысле, наверняка бы отговорили. Так как не сезон наступал для подобных прогулок на «Можжевеловый край». Звери пошли на зов Кер-балыка.

Рассказчик внимательно оглядел лица всех ребят. Остановился же лишь на Мишке Костромине:

– Как я вам этим летом отсоветовал торопиться. Как заставил повременить и не спешить во след за медведем.

Совсем грустными были последние слова Ивана Карповича.

Выяснили ребята, что позже, не дождавшись возвращения путников, он, вместе с другими охотниками и участковым милиционером, прошли их предполагаемым маршрутом и обнаружили на берегу горного озера растерзанные останки обоих горемык.

Позже самого Ванятку Чепокова даже на следствие не вызывали:

– Удостоверившись в его невиновности, подтвержденной командировочным удостоверением с новосибирскими печатями о прибытии и убытии.

По ним выходило, что был он очень далеко от места трагедии, разыгравшейся в дремучей тайке, кишащей полчищами диких хищников.

Ну а сам он, по совету знающих земляков, не стал особо рыпаться – умолчал о второй стороне командировки, в которую послали его бывшие коллеги. Не дожившие до возвращения «гонца».

– Храню, пока, эту сумку, как память о хороших людях, павших из-за своей безрассудности и неуважения к духам! – заключил на пафосной ноте хозяин аила свою беседу с гостями.

После чего проводил их до самой околицы поселка, откуда уже были хорошо видны палатки, поставленные туристами у моста через Чую.

Где обычно и подбирали рейсовые автобусы, завершивших свое путешествие, приезжих.

И никто из них даже не догадывался прежде, что печальная история погибших картографов вскоре получит свое неожиданное и удивительное продолжение.

…Экспресс до Берлина шел точно по графику движения.

Да иначе и быть не могло. Голубой состав, где каждый вагон носил свой фирменный облик, никогда не опаздывал.

Даже в те смутные времена, когда из двух Германских республик, разъединенных итогами послевоенной политики, снова образовалась одна, этот экспресс ни разу не нарушил заведенного уклада.