Фёдор Быханов - Тайна горного озера

Доверив им троим разобраться с недвижимостью, благополучно возвращенной семье после окончания социалистического прошлого Восточной Германии.

Совсем другим по складу ума был их сын.

Недаром названный в честь далекого предка, он, как и тот исступленно увлекался всем экстримальным. Пускался потому в путешествия и приключения, какие только были возможны в наступивший просвященный двадцать первый век.

И потому со всей страстью горевшей души принял историю, прежде хранившуюся в большом секрете даже от родных.

У Романа Штернберга, впрочем, не было обиды на то, что он впервые узнал откровения из жизни деда и его поисков сокровищ диктатора Хутухты. Вместо этого пришло иное чувство – подлинный восторг.

– Еще бы – его простак-дедушка, пенсионер захудалой химической фирмы, только и отличавшийся прежде от прочих обывателей разве что баронским титулом, оказывается, настоящий герой войны.

И не только это впечатлило парня в его «предке».

– Он еще и хранитель тайны, способной в прямом смысле озолотить ее открывателя.

Нужно было только «по уму» распорядиться новыми фактами.

– Ну а дальше, что было, когда вернулся из лагеря? Нашел тебя советник Ласнер?

– Вернее, я его. И даже не самого советника, а его вдову.

Узнал парень, что важный чин не дождался возвращения посланца.

– Сам-то генерал подорвался на партизанской мине. Но туда ему и дорога. – заявил старик. – Хотел отсидеться в бомбоубежище, пока другие для него каштаны достают из огня.

И действительно выходило именно так. Ведь, что и говори – на верную смерть посылал он Курта Штернберга в Варшаву, когда уже через несколько дней собирались сдавать ее русским.

– Ни в жизни не поверю, что он – партийный бонза, не знал всех подробностей, заметил ветеран. – Только, впрочем, что мы все о нем, да о нем.

Старик потянулся за новой сигаретой, прикурил ее от огня, протянутой внуком, зажигалки, и глубоко затянулся ароматным табачным дымом:

– Попервой, как только выбрался с Восточной зоны оккупации и не представлял на что жить.

Поведал он внуку, что успел тогда горько позавидовать другим, которые хоть успели кое-что с фронта привезти, прихватить с собой фамильные драгоценности.

– А он вот даже узелок свой варшавский на чердаке оставил.

Это потом пособие назначили как ветерану войск СС.

В первые же дни, едва сошел с попутки в Мюнхенском пригороде, готов был хоть с протянутой рукой идти. И тут вдруг услышал, что есть неподалеку имение богача Ласнера…

Долго тогда не хотела открываться тяжелая дубовая дверь роскошного особняка перед оборванцем в потрепанном воинском мундире.

– Передайте генералу, что это я – барон фон Штернберг, – прокричал посетитель сквозь зеркальное стекло дворецкому.

Но тот оказался незговорчивым.

– Господин советник погиб в январе 1945 года, – донеслось из-за двери. – Вдова же никого не принимает.

Это обстоятельство совсем выбило из колеи незваного гостя.

– Как так – погиб? – разочарованно протянул Курт.

Комкая в кулаке, машинально сдернутую с головы шапку, он повернулся и пошел прочь.

Хрустя истоптанными ботинками белым ракушечником, покрывавшем дорожку до самого выхода из старинного парка.

Того что темной кроной столетних елей пытался отгородить этот частный мирок от всех потрясений истории. Да не сумевший это сделать.

– Постойте, господин барон, – донеслось вдогонку. – Фрау Ласнер готова принять Вас.

…Помощь влиятельной вдовы тогда значительно облегчила положение беглеца из Восточной Германии.

Вначале она ввела его в круг своих знакомых. Потом Штернберг вступил в Общество взаимопомощи бывших военнослужащих войск СС (ХИАГ).

А там, для активиста возрождения былой мощи государства нашлась, хоть и не ахти какая, но все же работа.

Да и потом время от времени, следовали звонки, помогавшие ему в жизни.

– Вот и щедрая пенсия от военного ведомства – ее рук дело.

– Слушай, дед, а ты не пробовал узнать у вдовы что-нибудь о поисках самого генерала?

Все более загораясь идеей поиска сокровищь просил Роман.

– Вдруг да у него имелся ключ к разгадке – куда дел Фердинанд Оссендовский военную добычу нашего предка?

На что у собеседника, действительно, уже имелись кое – какие новости.

– А как же, – невозмутимо пыхнул сигаретой барон. – Да она сама мне все рассказала.

В тот час откровения с престарелой фрау Ласнер, многое, но, к сожалению, не все, сумел узнал продолжатель дела ее погибшего мужа.

Более того, вдова намекнула, что у нее есть какие-то бумаги, доставленные ей из личного сейфа советника после его похорон.

Даже предложила Штернбергу войти в долю. В надежде, что он в Варшаве что-то пронюхал.

– И ты, конечно, согласился?!

– Как бы ни так. – с усмешкой ответил дедушка новоявленного кладоискателя, вновь доставая сигареты.

Закурив очередную, нисколько не заботясь о своем здоровье, он продолжил:

– У нее за спиной, небось, так и вились эти стервятники из общества старых членов СС.

Тут Роман и сам понял, что угрожало его предку:

– Выведали бы все, и поминай как звали доверчивого простака.

– Впрочем, мне и в действительности рассказать ей было нечего, – впервые откровенничал Штернберг-старший. – Ну, видел я старика-поляка перед его смертью. Ну, подтвердил он мне, что было золото. А вот куда дел, так и не успел сказать.

– Эх, действительно, что нам теперь с этого барахла, – презрительно кивнул Роман на принесенный с чердака сверток с документами.

– Однако, тут ты не прав, – усмехнулся барон. – Не такой уж я простофиля, как тебе кажется.

Он с усмешкой наблюдал, как вытянулось от удивления еще больше и без того худое лицо наследника.

– И ехал сюда не просто так, а в надежде именно их и отыскать на чердаке.

На что Роман недоверчиво протянул:

– Чтобы передать фрау Ласнер?

Не без сарказма вырвались слова у молодого парня. Но и получил он на это от своего «гроссфатера» крепкую отповедь.

– Та уже в мире ином. – ответил старый барон. – А вот наследники ее оказались сговорчивее. Продали-таки досье покойного генерала.

Улыбка тронула тонкие, ввалившиеся на беззубых деснах губы барона.

– Где ж оно? – воспрянул духом погрусневший было Роман.

– Тут, у меня с собой, – похлопал старик по плоскому кейсу, привезенному в родовое гнездо из Мюнхена.

– Как ты понимаешь, ночевать здесь негде, рассудительно заметил он. – Пока вещи не привезли.

Всем своим видом Курт Штернберг, из солидарности, нисколько не показывал состояние удрученности сложившимися обстоятельствами:

– Так мы бабушку отправим в ближайшую гостиницу, а сами займемся бумагами, – как о давно решенном сообщил он.