Фёдор Быханов - Тайна горного озера

Мол:

– Попомните еще!

Лишь в юности похоже складывалась жизнь этих, столь непохожих друг на друга людей.

Барон Унгерн фон Штернберг – потомок тевтонских рыцарей, как и полагалось на его древнем роду, окончил элитное Павловское военное училище, есаулом служил в Забайкальском казачьем войске.

И Петр Щетинкин, хоть и из крестьян, но тоже стал военным.

Правда, лишь в первую мировую войну сделал карьеру – на германском фронте выслужился, дошел до штабс-капитана, оказался за героизм, проявленный в сражениях кавалером четырех офицерских Георгиев.

В боях с германцами тогда оба прослыли храбрецами.

Да и потом, в гражданскую, оказавшись по разные линии фронта, не затерялись они среди других.

Унгерну сам адмирал Колчак вручил погоны генерал-лейтенанта и предписание стать во главе конно-азиатской дивизии.

А Щетинкин свой северо-ачинский партизанский отряд сам превратил в армию. Потом командовал Енисейской стрелковой дивизией. Был среди тех, кто судил в Иркутске колчаковских министров.

И вот надо же, выходит, самолично помножил, как потом говорил, на ноль и барона Унгерна.

Хорошо служил Щетинкин.

Но все же не зря злорадствовал тогда, на допросе, барон. Не забыли ему потерю «золотого обоза».

Правда, пост предложили все же немалый для любого другого – начальника штаба пограничных войск Сибирского Военного округа.

Да только для бывалого ли командира такая работенка:

– Контрабандистов ловить и в глухомани таежной – заставы строить?

Не выдержал он, попросился обратно:

– В Монголию.

Рапорты сдал один за другим, клялся, что разыщет следы упомянутого Унгерном «Фреда»:

– Скорее всего Фердинанда Оссендовского.

Обещал, что обязательно вернет республике утерянные сокровища.

И добился-таки своего – получил мандат инструктора Государственной военной охраны, тогда уже Монгольской республики.

Куда отправился не мешкая, с первой же оказией.

…В Ургу въехали ночью.

И если бы не прошлый опыт Петра Щетинкина, кто знает:

– Сколько бы петлял по грязным кривым улочкам их конный отряд, составленный в основном из новиспеченных командиров Народной Армии – выпускников Российских военных школ? Или вот таких как их самый старший – комкор Щетинкин – из бывалых вояк?

После окраинных низеньких лачуг бедноты, а затем – тонувших во мраке садов тибетских домиков и юрт состоятельных горожан, мощные строения крепости – импани, открылись во всей своей величественности.

Рассеянный лунный свет заливал высокий частокол на крепостном валу. Оттенял дозорные вышки, под островерхими крышами.

Лишь где-то в глубине внутренных построек мерцали освещенные окна.

– Стой. Кто идет? – громкий окрик часового, давно обратившего внимание на цокот копыт по набитой дороге, заставил путников спешиться.

– Мне бы в главный штаб, а этих ребят где-нибудь устроить на ночлег, пока не решится вопрос о их назначении, – дружелюбно протянул руку вышедшему начальнику караула Петр Ефимович. – Вот мандат мой.

В ту пору, когда Монгольская народная республика лишь проходила стадию своего становления, русская речь в Урге не вызывала удивления.

Особенно, как теперь, когда слышали ее от военного.

Ведь костяк армии, должной защитить как от внутренних, так и от внешних врагов, составляли бойцы еще того экспедиционного, отряда, что несколько лет назад под командованием Щетинкина очистил страну от унгерновских банд.

Вот и теперь, во внутреннем дворе гарнизонных казарм, бросив поводья дончака вестовому, комкор уверенно зашагал к освещенным окнам штабного корпуса:

– Помню еще что здесь да как, – улыбнулся в усы довольный концом утомительного путешествия Петр Ефимович. – Все же не мальчик уже – по неделе в седле гарцевать, возраст – за сорок, пора и остепениться. Начать кабинетную деятельность…

Обустройство не заняло много времени.

Переночевав в штабе, Щетинкин уже к вечеру следующего дня получил комнату в казарме.

– Устраивайтесь, товарищ! – открыл перёд ним дощатую дверь провожатый – худощавый парнишка в изрядно потертой форме цирика – рядового бойца Народной Армии.

При этом буквально покорив гостя исключительно открытым, честным лицом.

– Спасибо, дорогой!

Щетинкин, по-хозяйски оглядевшись, тут же взялся за перестановку мебели – дощатой лежанки и колченогого стола.

– Помоги, пожалуйста.

Стол перекочевал от окна в дальний угол, узкой как пенал, комнаты, а на его месте оказался лежак.

– Понимаешь, приходится порой до темени засиживаться над бумагами, а лучше чем у окна ночью не придумать мишени, – пояснил он своему помощнику.

И тут же спохватился:

– Откуда русский знаешь?

Парень ответил без запинки:

– Служил у купца на фактории. Потом воевал в вашем отряде.

Это обстоятельство еще больше расположило приезжего к ординарцу.

– Неужели? – обрадовался сослуживцу Петр Ефимович.

Ну а тот, в свою очередь постарался закрепить успех у нового командира.

– Так точно, товарищ Железный батыр, – молодцевато вытянулся, прижав руки по швам, боец.

Щетинкин, однако, не очень-то терпел солдафонскую муштру.

– Ну это ты брось, по струнке-то тянуться, – с. улыбкой положил ему руку на плечо Щетинкин, – Давай лучше знакомиться.

Цирик будто ждал этого.

– Тогон Удвал.

И Щетинкин обошелся без своего воинского звания, обозначенного двумя рубиновыми ромбами на пертлицах гимнастерки.

– Ну а я – Петр Ефимович.

Парень настолько понравился вновь назначенному инструтору республиканской Государственной военной охраны, что на другой день, представляясь Пунцагдоржу – Министру Внутренних Дел, Щетинкин попросил именно того себе в адъютанты.

И получил благожелательный ответ.

…Служба оказалась вполне схожей с той, что нес комкор в штабе пограничных войск Сибирского Военного Округа.

Так же пришлось налаживать контрольный режим на границе, создавать таможенные посты.

А это было совсем не просто там, где единстенный вид сообщения – верхом.

И всегда рядом был Тогон, оказавшийся не только приветливым, но и сметливым, хозяйственным хлопцем, взявшем на себя заботу о всех бытовых мелочах походного быта командира.

Всякий раз с интересом присматривался он к Петру Ефимовичу, по вечерам открывавшему сверток с документами, неразлучно носимыми в полевой сумке.

– Пора ужинать, вот с кухни горячее принес, – как-то окликнул парень увлеченного своим делом Щетинкина.

И, как оказалось, попал в самую точку.

– Да конечно, – отозвался от записей комкор. – Где там моя ложка?

Ужин не заставил себя долго ждать.

– Очень важные бумаги? Может прибрать пока? – обратился Тогон Удвал. Не зная, куда поставить котелки с кашей и чаем.