Фёдор Быханов - Тайна горного озера

Так как на столе были разложены, испещренные крупным почерком, листы.

– Да уж нет, пожалуй! – утомленно потер виски Щетинкин. – Убедился в том, что зря веду все эти поиски.

Цирик заинтересовался по – настоящему:

– Не секрет – чего?

– Какой-же секрет – поиск того самого обоза, что проморгали мы тогда, разбив барона. Сколько лет прошло, а он как в воду канул.

Подумав секунду, комкор раскрылся до конца:

– И груз же опять не шуточный – военные трофеи баронаУнгерна.

Пока Щетинкин прожевывал густой кулеш и запивал его плиточным, кирпичного цвета, чаем, адъютант морщил лоб, словно решая какую-то мучившую его загадку.

– Спасибо за ужин, – окликнул его командир и тут же шутливо покачал головой, – то ли заснул уже?

– Да нет. Думаю о том обозе, – ответил парень. – Тем более, что слышал о нем не так давно.

– Где? – сразу заинтересовался Щетинкин.

Тот не полез в карман за словом:

– Стоял на посту н слышал как его упоминали.

И вот тут у Щетинкина словно искра мелькнула в мозгу, подав обнадеживающий сигнал к положительному исходу давних поисков:

– Кто, не помнишь? – спросил он и тут же получил исчерпывающий ответ.

– Министр финансов товарищ Данзан.

Столь твердое утверждение цирика, однако, требовало серьезной проверки.

Назавтра, уже с утра, Щетинкин отправился в министерство финансов, прихватив, с собою результаты собственных поисков.

Среди которых самыми важными и достоверными пока были исследования вариантов возможного местонахождения, награбленных несостоявшимся диктатором Хутухты, сокровищ.

– Меня зовут Данзан! – просто представился ему коренастый крепыш в роскошной, с иголочки пошитой, шерстяной командирской форме, но без знаков отличия на рукаве. – Вас, я знаю, Петр Ефимович!

Он так и расцвел располагающей к дружескому общению, улыбкой:

– Хорошо знаю, товарищ Щетинкин. Давно хотел лично познаномиться.

И тот не стал разводить дипломатию.

Сразу перешел к делу, заставившему его менять родные сибирские места на неласковые пока монгольские степи:

– Я, собственно, вот по какому делу…

Рассказ о поисках «золотого обоза» собеседник встретил, весь превратившись во внимание.

После чего. пригласил комкора прогуляться в хранилище ценностей прежнего правителя страны богдогэгэна:

– Это недалеко. Здесь же, в подвальном помещении здания. Может там найдем что интересное.

Государственный банк и в эти дни хранил немало редкостей, но все же они и в сравнение не шли с теми, что числились в перечне увезенного Унгерном.

– Вот полный реест содержимого его обоза, что все мы давно уже ищем, – достал Данзан из сейфа папку с бумагами.

И не только общим количеством показал их собеседнику, но и развернул веером:

– Тут один экземпляр на русском языке, – пояснил он. – Все же составлялся писарями конно-азиатской дивизии белых.

Щетинкин, обрадованный столь важной информацией, не мешкая, тут же погрузился в чтение описи.

Перечитывал страницу за страницей, пока не схватился за голову:

– Мать честная.

– В чем дело?

– Да ведь я видел эту штучку, причем совсем недавно! – возбужденно воскликнул комкор.

– Что именно?

– Вот, – он взялся читать строку за строкой. – «Золотая статуэтка танцующего Будды, украшенного самоцветными камнями высотой в полтора фунта с четвертью, весом в пятнадцать футов».

– Так где же Вы могли ее видеть? – впился Данзан горящим взором в лицо Щетинкина.

Но тот уже успел взять себя в руки:

– Ошибся, должно быть. – ответил военный финансисту. – Вот проверю, тогда точно все обскажу.

Быстро распрощавшись, он пошел к себе, чтобы еще раз обдумать увиденное и услышанное в Министерстве финансов республики…

Для себя-то Щетинкин уже и не сомневался:

– Точно видел этого золотого божка. А раз он был в обозе, значит никак не мог миновать рук Оссендовского.

И этот неоспоримый факт позволял начинать уже конкретные, а не теоритические поиски «золотого» обоза.

– Его это след! Его! – обрадованно бормотал Щетиннин, входя в свою комнату в командирском доме.

– Кого, Петр Ефимович? – переспросил, ожидавший его за приготовлением чаепития, Тогон Удвал.

– Там узнаешь. Лучше скорее собирайся в дорогу.

Веская причина:

– Официально отправиться с инспекционной проверкой в самую северную провинцию – аймак Кобдо, – была у Щетинкина и раньше.

Но все откладывал Петр Ефимович этот неблизкий путь через всю, почитай, страну.

И не случайно.

Еще и года не прошло, как побывал он там, правда, по иному поводу. Но все же знал обстановку.

Да и полагался не столько на местных цириков, сколько на бойцов, когда-то своей погранслужбы Сибирского военного округа – сопредельной стороны.

И до сих пор был уверен:

– Уж они-то не подведут.

Тогда, побывав от штаба Сибирского Военного округа в приграничном уездном центре Кош-Агаче и проследовав по Чуйскому тракту до самой границы, комкор случайно – на пикете Юстыд встретился с ревкомовцами из Кобдо.

Они с восторгом принялись оказывать ему знаки внимания. Не забыв, как когда-то вместе с «Железным батыром» – как продолжали уважительно звать Петра Ефимовича, они громили вояк барона Унгерна.

Гость ответил искренной благодарностью за проявленное гостеприимство.

Не отказался он тогда и от приглашения посетить город Кобдо.

– Хотя и потратил на то лишнюю неделю, – но, как теперь оказалось. – Совсем не зря.

Теперь Щетинкин даже рад за тот визит к «закордонным» коллегам:

– Ведь именно в ту поездку в одной из двух кумирен – сооружений для духовной службы – и увидел золотую статуэтку «танцующего Будды».

Сейчас комкору оставалось только проверить:

– Как она могла попасть в столь отдаленные места? Неужели с помощью подручного Унгерну поляка?

…Минувший год совсем не изменил облик города Кобдо.

Куда немало дней следовал из Урги небольшой отряд комкора Щетинкина с мандатом на инспекционную проверку здешнего подразделения Государственной военной охраны.

Та же щебнистая пустыня простиралась в окрестностях, покуда можно было ее окинуть пытливым взором.

Лишь у реки Буянту унылый пейзаж приукрасили редкие пуки зелени на берегах, заросших кустарником.

На востоке, словно декорации в провинциальном театре, дыбились красные скалистые горы.

Своей дикостью лишь подчеркивая отдаленность этих мест от всей цивилизации.

…А вот и первые дома из тех двух улиц, что и составляют Кобдо.

Одна из них – главная, укрытая тенью густых тополей, упирается северным концом в крепостное сооружение – импань; южным – в сооружение поменьше – кумирню.

В небольшой буддистский храм.