Наталья Олива - Хрустальная тайна

– Верно, – подключилась Вика. – Тогда такая шумиха поднялась, о нашем музее даже по центральному телевидению сюжет был, я не говорю уже о газетах.

– Думаю, нам надо поработать в этом направлении. Газетная статья в преддверии выставки нам и сейчас не помешает. Не лишней, я думаю, будет и интригующая заметка на официальном сайте музея. Виктория Владимировна, займитесь этим, пожалуйста. Спасибо за чай, он, действительно, восхитительный!

Аркадий был доволен. Он узнал, что хотел, и чувствовал себя гораздо увереннее, потому что наконец был в курсе всех музейных тайн. Теперь ему хотелось поскорее наладить отношения с Анной. Утренний разговор в её кабинете стал для него холодным душем. За те три месяца, что он работал в музее, им ни разу не удалось поговорить по душам. Аня всячески избегала общения, и это обстоятельство не давало покоя Аркадию. Он вынужден был признать, что Аня не была ему безразлична – юношеское увлечение не прошло бесследно. А теперь, когда она вела себя так, словно до его прихода в музей они никогда не были знакомы, его интерес к ней усилился многократно. И виной тому были не только вспыхнувшие с новой силой чувства, но и тот факт, что Анна, которая в юности любила его безмерно, теперь попросту игнорировала его существование. Конечно, Аркадий понимал: она обижена, но ведь столько лет прошло! Все эти годы он помнил её, его мучили угрызения совести всякий раз, когда он вспоминал их разговор на пристани. Он попытался оправдаться перед собой за свой поступок, и это у него получилось. Ну не мог же он, в самом деле, отказаться от учёбы в Швейцарии! Они стали заложниками обстоятельств, безвыходной ситуации! Свою вину перед Анной он загладит. Она по-прежнему любит его, в этом Аркадий не сомневался, а значит, обязательно простит, надо только хорошенько постараться.

В голове Аркадия возник план. На следующее утро он вызвал Воронцову в свой кабинет.

– Анна Алексеевна, завтра вам вместе с экспертом нужно будет съездить в Шалеевку. Местный житель преподнёс в дар сельскому музею занимательную вещицу – старинную табакерку. По его словам, она принадлежала самой Екатерине. Чем чёрт не шутит! Подготовьте от нашего музея все необходимые документы на проведение экспертизы. Поговорите с дарителем, узнайте, как эта вещь оказалась у него. Если в дальнейшем экспертиза подтвердит её подлинность, к вашей выставке добавится ещё один экспонат. Вы ведь готовите тему о развитии края в эпоху царствования Екатерины Великой, и эта шкатулка – просто находка для вашей экспозиции.

– Вряд ли табакерка, даже если она и окажется подлинной, попадёт в мою экспозицию.

– Почему?

– Осталось мало времени, мы не успеем согласовать формальности.

– Не беспокойтесь, если эксперты дадут добро, все формальности я возьму на себя.

Задание Аркадия Аню не удивило, ей и раньше довольно часто приходилось бывать в командировках такого рода. В поисках ценных экспонатов она исколесила всю область, была и в Шалеевке. Старинный русский хутор стоял особняком от казачьих станиц. Говорили в нём на сложнособранном языке, в котором, кроме русских, можно было встретить и украинские, и даже польские слова. Когда-то Екатерина сослала сюда одного из своих фаворитов, подарив ему в утешение этот хутор вместе со всеми его жителями. Своё имя усадьба получила от фамилии её владельца – Шалеевка.

Иван Шалеев, статный красавец тридцати лет от роду, был дворцовым лакеем. Екатерине на тот момент было уже шестьдесят лет. Однако красавец-богатырь так поразил воображение императрицы, что она влюбилась в него без памяти. Когда же новая «игрушка» надоела, государыня отправила его с глаз долой, даровав ему графский титул и солидное имение с более чем четырьмя тысячами крепостных душ и ежегодным десятитысячным содержанием. Екатерина всегда была щедра в отношении своих любовников.

После революции усадьба была реквизирована. Все более или менее ценные вещи попали в лучшем случае в государственные музеи, в худшем – осели в сундуках жён чиновников от Наркомпроса, коим (чиновникам) и было поручено «все предметы искусства и старины, имеющие особую художественную и историческую ценность, передать в музеи…». Поэтому Аню нисколько не удивило появление в Шалеевке старинной вещи. В том, что это действительно табакерка императрицы, она почти не сомневалась. Интересно, из каких сундуков была эта вещица? Подарок молодому любовнику на память? И что заставило нынешних её владельцев расстаться с раритетом таким странным способом? Подарить старинную вещь музею благородно, но, учитывая реалии современной жизни, весьма глупо. Кто знает, может быть, нынешний владелец не комбайнёр Петруха, а вполне состоятельный бизнесмен, который может себе позволить такой щедрый подарок государству.

Предстоящая поездка так увлекла Аню, что она на некоторое время забыла о своей выставке, которая уже стала сниться ей по ночам. Шалеевка была прекрасным средством отвлечься хотя бы на некоторое время. К тому же там жила известная на всю область знахарка и ведунья бабка Устинья. Аня была у неё после смерти бабушки и дочери, и неизвестно, что больше помогло ей устоять и не сломаться под ударами судьбы: клиника неврозов или разговор «по душам» и целебные травки Устиньи. Аня снова нуждалась в поддержке и добром совете. Впервые за многие годы она была благодарна Аркадию. Решив все организационные вопросы, связанные с командировкой, Аня ушла сразу после окончания рабочего дня. Для сотрудников музея это стало настоящей сенсацией и очередным поводом посплетничать, поскольку никто уже не мог вспомнить, когда последний раз Воронцова уходила из музея вовремя. Обычно домой она никогда не торопилась.

Однако вопреки сложившейся за многие годы привычке, сегодня Аня не стала задерживаться на работе. Ей необходимо было пробежаться по магазинам, купить чего-нибудь съестного для знахарки. Денег с посетителей старушка не брала, считала, что лечение не пойдёт на пользу, а продукты принимала с благодарностью. Возиться в огороде у неё уже не было сил, вот и выручали подношения. Но и продуктов много не брала, посетителям приходилось увозить почти все свои дары обратно: «Много ль мне, старой, надо? Пропадёт, какая польза будет? Грех один. А вы, молодые, съедите на здоровье, а нет, так в церковь снесёте, неимущим пойдёт – душе вашей зачтётся».

Клава Стрельникова уже битый час искала по всем папкам запрос в Государственный архив, который должна была отправить несколько дней назад, но совершенно о нём забыла. Её состояние было близко к точке кипения, когда в кабинет вошла Вика Сенягина.

– Что это ты документами бросаешься? – спросила она, перехватив летящую прямо в неё папку.