Иван Пряшка - Я упал, но смог подняться

– Мы прожили короткую, но счастливую жизнь, – продолжал я слушать её, – и даже планировали взять ребёнка из детдома, когда я узнала, что не смогу иметь детей. Нет, муж не бросил меня, не ушёл. Он очень любил меня. А дети… нет, так нет.

Марина налила ещё водки… себе. Мне даже не предложила. Я сказал один раз нет, а второй она упрашивать не стала. И правильно сделала. Я себя знаю, если завожусь, потом трудно остановиться, поэтому лучше не начинать. Ну а Марину можно было понять, она вспомнила годы, когда она была счастлива, у неё был любимый муж, которого провожала и ждала с работы. Муж, с которым спала, в конце концов. Вот, ещё одна жертва обстоятельств. И некому даже пожалеть её. А, может, есть?

– Ты извини, Марина, что из-за меня тебе пришлось прошлое вспоминать. Пойду я, наверное, поздно уже, да и тебе отдыхать пора, – я поднялся, – спасибо тебе за всё, пора и честь знать, рад был познакомиться.

Я встал и направился к обуви, которая находилась возле двери. Взял в руки пакет со старыми вещами. Когда я уже взялся свободной рукой за ручку двери, чтобы открыть её, Марина остановила меня:

– Иван, ну куда ты сейчас пойдёшь? Через три часа светает. Пойдёшь спать под кустами или куда там ещё? Оставайся, отдохнёшь в комнате, где у меня ремонт. Правда кровати нет, постелю на полу, но согласись это лучше, чем на улице или в подвале. Не бойся, приставать не буду, – сказала она и улыбнулась.

Я сразу же ответил, не задумываясь:

– Да, я согласен, Марина, только что скажут соседи, если увидят, когда я буду уходить?

Лицо её опять стало грустным.

– Да ну их всех, кому какое дело как я живу, почему я должна перед кем-то отчитываться. Я сама себе хозяйка, своей жизни, больше никого не должно волновать, как хочу, так и живу, и ни у кого нет права вмешиваться в мою жизнь, – закончила она свой монолог, потом продолжила, – давай, снимай обувь, я сейчас.

Она ушла в свою комнату и вскоре вернулась:

– Вот, ляжешь на полу, – она протянула мне две простыни и одеяло (не новое, конечно, но чистое).

Секунд пять она смотрела на меня, потом пожелала спокойной ночи (которая уже заканчивалась) и ушла к себе. Я услышал, как она закрыла дверь в своей комнате. Наверное, боялась, что я пойду к ней. Ну, это вполне понятно, чужой мужчина в квартире. Я тоже приготовил свою постель, постелил одеяло, потом простынь (одну), второй накрылся. Одно время не мог заснуть, приятно было лежать вот так: в тепле, на всём чистом, пусть и не мягком. Не на улице же или в подвале. Вот так и должны жить люди. Но, видно не всем дано. Вот один из них я. И винить некого, если только водку. Но ведь и её никто насильно в рот не наливал. Так что винить надо только себя и не искать виновных на стороне. И никто руки не подаст, если сам не встанешь. А может попробовать подняться с помощью Марины. Вроде хорошая женщина. А что если попросить помочь устроиться на работу. На любую, лишь бы зарплату получать. А с деньгами в кармане многого можно добиться, снять комнату, например. Надо будет поговорить утром с ней. Не помню, о чём я ещё думал, потому что заснул. А когда проснулся, солнце было уже высоко, я думаю, время было около часу дня или около того. Прислушался, на кухне возилась, Марина (а кто же ещё).

Я вышел из комнаты:

– Доброе утро, – здороваюсь.

– Доброе, только не утро, – Марина посмотрела на меня и улыбнулась, – уже двенадцать часов дня.

– Марина, можно я умоюсь?

– Что значит можно? Нужно.

Мне понадобилось около пяти минут, чтобы привести себя в порядок:

– Садись, пообедаем, – Марина накрывала на стол.

Признаться честно, есть хотелось.

– Давай немножко перекусим, потом кофейку выпьем.

– А ты почему не ешь? – спросил я её, когда она села за стол напротив меня.

– Я не хочу, фигуру берегу, – ответила и посмотрела на меня, – может кому-нибудь и понравлюсь.

Я воспринял её слова по-своему, но виду не подал. Что могут значить эти слова? К чему она клонит? Да нет, ничего они не значат, что за дурные мысли лезут тебе в голову, Иван? А может, пусть лезут, им там тоже место найдётся. А пока поставили перед тобой еду, ешь, давай – ругал я самого себя. Когда с едой было покончено, и я взял в руки кружку, Марина сделала себе чай. Ещё я заметил, что Марина о чём-то думает. Я пил свой кофе и ждал, когда она скажет что-нибудь, мне сказать было нечего.

Длилось наше молчание минут десять. Опустошив кружку и поставив на стол, я поблагодарил Марину за всё и, не дожидаясь пока она скажет, сказал:

– Всё, Марина, наверное, мне пора, – встал и направился к двери.

Там же находилась и обувь, теперь уже моя. Взявшись за ручку двери, я всё ещё никак не решался заговорить с ней и в последний момент решил, если не сейчас то, другого случая не будет. И потом, за спрос же не бьют:

– Марина, – я посмотрел ей в глаза, – хочу тебя попросить. Помоги устроиться где-нибудь на работу. Я водитель, но мне бы любую: хоть грузчиком, хоть дворником, хоть на стройке, лишь бы работа была. Может, у тебя есть знакомые, кто может предложить что-нибудь. Помоги, Марина. Хочу заработать хоть немножко, чтобы можно было снять где-нибудь комнату, зима на носу, на улице спать уже холодно. Помоги, мне надо опять встать на ноги, почувствовать себя человеком.

А может, действительно, помочь ему, может он правду говорит, и стоит помочь ему снова почувствовать себя человеком. А там глядишь…, а что, мужик, вроде, не плохой. Пусть поживёт пока, а там посмотрим, торопиться не будем. Может, я ему и не нравлюсь, а может и не нужна. Она недолго думала:

– Ваня, – Марина подошла, взяла мои руки своими, – работу я тебе найду, а вот жильё…, у меня жить тебя не устраивает?

Я оказался настолько близко к Марине, что казалось, я слышу стук её сердца. Наши лица оказались очень близко друг от друга. И губы на том же расстоянии (а где же они должны были находиться). Мы оба одновременно покраснели. Ну, скажите, как я должен был поступить в такой ситуации? Мужчина я или нет? Максимум что мне грозило, это получить оплеуху и потом, конечно же, быть выгнанным с позором. А что я теряю, всё равно уже собирался уходить. И я решился. Нежно обнял её и поцеловал… в лоб. И поняв, что мне пока ничего не грозит, поцеловал кончик носа. Марина закрыла глаза в ожидании продолжения моих поцелуев. О сопротивлении и речи быть не было.

« Смелей, Ваня», – сказал я себе.

Я прижал Марину к себе и поцеловал. Она тоже прижалась ко мне, обвила своими руками мою шею. Целовались мы непрофессионально, но долго. Забыл я, как надо целоваться, да и Марина, наверное, тоже. Но мы поняли друг друга. Наконец, я выпустил Марину и сказал:

– Да нет, Марина, мне очень хорошо у тебя, но я не посмел спросить, мы ведь едва знакомы. Но раз ты сама предложила, то я вечером приду, обязательно приду.